ПОУЧАТЬ РАЗВЛЕКАЯ». ПРИНЦИПЫ КОМИЧЕСКОГО У Ж. Б. МОЛЬЕРА (На примере комедии «Тартюф»)

Комедия едва ли не самый трудный жанр литературы. О приро­де комического эффекта размышляли философы древности и новей­шие теоретики искусства, но никто еще не дал исчерпывающего объяснения. Английский драматург Сомерсет Моэм заявил, что «в отношении комедии выдвигать требование реалистичности едва ли разумно. Комедия — искусственный жанр, в ней уместна только видимость реальности. Смеха следует добиваться ради смеха».

Мольер, создатель национальной французской комедии, пере­шагнувший рубежи своего времени и границы своей

страны, клас­сик мировой литературы, всем своим творчеством опровергает та­кой взгляд на комедию.

Его комедия прежде всего умна, более того, она философична. Она вызывает смех зрителя, но это «не смех ради смеха», это смех во имя решения огромной важности нравственных и социальных проблем. «Смех часто бывает великим посредником в деле отличе­ния истины от Лжи», — писал В. Г. Белинский. Именно такой был смех Мольера. Театр Мольера, в сущности, великая школа, где дра­матург, смеясь и балагуря, поучает зрителя веселым Шутливым Языком, ставя перед ним глубочайшие политические, обществен­ные, философские, нравственные проблемы.

Имя Тартюфа известно людям мира. Даже те, кто никогда не читал комедии Мольера и не видел ее на сцене, не раз слышали это имя и, может быть, сами произносили. Оно вошло в мировой рече­вой обиход как всеобщее нарицание лицемерия во всех его прояв­лениях, подлости и развращенности под маской благопристойно­сти, показного, лживого благочестия, всякой неискренности, фаль­ши. Мы постоянно встречаем это имя в качестве нарицания лице­мерия в художественной, политической, публицистической литера­туре.

Драматург основательно обдумал все детали сценического во­площения лицемера. На сцене Тартюф появляется не сразу, а лишь в третьем акте. В течение двух актов зритель готовится к лицезре­нию негодяя. Зритель напряженно ждет этого момента, ибо только о Тартюфе идет речь на сцене, о нем спорят: одни клянут его, дру­гие, наоборот, хвалят. Это метод работы Мольера. Таков классици­стический театр. Луч прожектора направлен в одну точку, на одну заранее взятую черту характера, все остальное за пределом этого яркого луча остается в тени. Весь человеческий характер не

Вырисовывается в целом, ибо это не входит в задачи автора, зато

Наибольшей выпуклости достигает главенствующая черта.

Мольер помнит главный принцип своей эстетической програм­мы: поучать, развлекая. Он смешит зрителя, прибегает иногда к приемам обнаженной клоунады (полон комического эффекта диа­лог между Оргоном и служанкой Дориной).

Сущность проповедей Тартюфа предстает зрителю в комических признаниях простоватого Оргона, когда он с благочестивым востор­гом рассказывает о своих чувствах, порождаемых проповедями Тартюфа, и ему невдомек, что чувства эти бесчеловечны по сущест­ву:

Кто следует ему, вкушает мир блаженный, И мерзость для него — все твари во вселенной, Я становлюсь другим от этих с ним бесед; Он всех примет во мне стирает след И делает меня чужим всему на свете…

Реплика Клеанта, с ужасом слушающего восторженные речи Оргона, обманутого, ослепленного «благочестием» Тартюфа, полна глубочайшей иронии: «Как человечно то, что он преподает!»

Тартюф покорил Оргона своим мнимым благочестием, показ­ным самоунижением — давним оружием монахов-лицемеров. Не обходится здесь и без фарсового (внешнего) комизма. Таков, напри­мер, рассказ о подвижничестве Тартюфа:

Намедни он себя жестоко упрекал

За то, что изловил блоху, когда молился,

И, щелкая ее, не в меру горячился.

Мольер помнил мудрое правило: уничтожать противников, под­нимая их на смех.

Обманщик, негодяй торжествует. На его стороне право, закон,

Но нежданно-негаданно Тартюфа настигает карающая рука коро­ля, «чей острый взор пронзает все сердца и не обманется искусст­вом подлеца». Однако развязка комедии настолько неожиданна и так мало реальна, что хоть и утешает зрителя, искренне желаю­щего видеть порок наказанным, а добродетель торжествующей, но и дает скептическим умам пищу для сомнений: возможна ли та­кая развязка, не типичнее ли иное, а именно торжество лицеме­ра.

Мольер ратует за умеренность. Он враг крайностей. Эта гумани­стическая идея особенно разительна в свете решительного осужде­ния подлеца Тартюфа и им проповедуемой противоестественной мо­рали. Оргон переходит от одной крайности к другой: от слепой, не терпящей никаких сомнений веры в достоинство человека к столь же слепой недоверчивости ко всем.

Нет, больше нет порядочных людей:

От них я в ужасе готов бежать повсюду, —

Заключает Оргон, разуверившийся в Тартюфе. Его разубеждает

Клеант — рупор идей автора: нельзя по одному подлецу судить о всех.

Как странно, право же, устроен Человек! Разумным мы его не видим и вовек; Пределы разума ему тесней темницы; Он силится во всем переступить границы, —

Негодует Клеант. Умеренность, естественность, здравый взгляд на вещи, гуманная терпимость к слабостям человека и нетерпимость ко всему, что портит жизнь человека, — вот нравственная филосо­фия Мольера.


1 Star2 Stars3 Stars4 Stars5 Stars (1 votes, average: 5,00 out of 5)

ПОУЧАТЬ РАЗВЛЕКАЯ». ПРИНЦИПЫ КОМИЧЕСКОГО У Ж. Б. МОЛЬЕРА (На примере комедии «Тартюф»)