Читая Александра Блока
Когда мы на уроках литературы изучали творчество Александра Блока, в классе разгорелся спор между некоторыми учениками и нашей учительницей. Касался он в первую очередь поэмы «Двенадцать». Ребята утверждали, что поэма лишена всякого смысла, язык вульгарный, пошлый. И в доказательство приводили такие строчки:
Холодно, товарищи, холодно!
А Ванька с Катькой — в кабаке…
У ей керенки есть в чулке!
Ванюшка сам теперь богат…
Был Ванька, сукин сын, буржуй!
Мою, попробуй, поцелуй!
Свобода, свобода,
Эх, эх, без креста!
Катька
Чем, чем занята?
Тра-та-та!
Учительница, соглашаясь в какой-то степени со спорщиками, вспоминала, что поэма произвела двойственное впечатление на современников: и белые, и красные считали ее своей. Ребята приводили высказывание Ивана Алексеевича Бунина: «Блок задумал воспроизвести народный язык, народные чувства, но вышло нечто совершенно лубочное, неумелое, сверх всякой меры вульгарное».
До хрипоты в голосе доказывали свою правоту и в оценке финала поэмы. Учительница утверждала, что Христос появился во главе двенадцати красноармейцев, поскольку Блок увидел в революции нечто новое, очищающее, «божественное». А наши знатоки соглашались с Максимилианом Волошиным, утверждавшим, что красноармейцы преследуют, распинают Христа.
К консенсусу, как сейчас принято говорить, не пришли. А может, это и хорошо, что у каждого читателя есть своя точка зрения о Блоке и его творчестве, что кому-то он нравится, а кто-то его попросту не понимает? Ведь прошло то время, когда мы все единодушно одобряли или единодушно осуждали чье-то творчество.
Но у Александра Блока есть вещи, которые, на мой взгляд, понравятся всем, — это прежде всего его любовная лирика.
Предчувствую тебя. Года проходят мимо —
Все в облике одном предчувствую Тебя.
Весь горизонт в огне — я ясен нестерпимо,
И молча жду, — тоскуя и любя.
(«Предчувствую Тебя», 4 июня 1901 г.)
Теперь-то мы знаем, что большинство любовных стихов Блока навеяны его чувством, к Любови Дмитриевне Менделеевой. И это чувство в душе художника преломляется в нечто священное, проникнутое философскими мыслями:
Смотрю за темную вуаль
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.
(«Незнакомка», 24 апреля 1906 г.)
Но, конечно, поэзия Блока — это не только сплошная любовная лирика. В некоторых его стихах звучат мотивы, характерные, например, для Достоевского:
В соседнем доме окна желты,
По вечерам — по вечерам
Скрипят задумчивые болты,
Подходят люди к воротам.
(«Фабрика», 24 ноября 1903 г.)
Но наиболее близки мне стихи Александра Блока о России. Нельзя не восторгаться такими строчками:
Ты и во сне необычайна.
Твоей одежды не коснусь.
Дремлю — и за дремотой тайна,
И в тайне — ты почиешь, Русь.
(«Русь», 24 сентября 1906 г.)
Действительно, нынче много забот затуманили прекрасный лик России. Но ведь «нас — тьмы, и тьмы, и тьмы.»
Россия — Сфинкс. Ликуя и скорбя,
И обливаясь черной кровью,
Она глядит, глядит, глядит в тебя
И с ненавистью, и с любовью!..
(«Скифы», 30 января 1918 г.)
Когда 10 августа 1921 года литературный Петроград прощался с Александром Блоком, казалось, что с его кончиной уходила в прошлое целая эпоха. Как будто время подводило некую важную черту, за которой следует ожидать новых испытаний и новых жертв.
Рожденные в года глухие,
Пути не помнят своего.
Мы — дети страшных лет России —
Забыть не в силах ничего.
Испепеляющие годы!
(«Рожденные в года глухие…», 8 сентября 1914 г.)
Эти восемь строк кажутся написанными сегодня. И в этом — вечность Блока. Дай Бог, пройдут «испепеляющие годы», останутся люди и Русь, наша и блоковская. И поэтому стоит читать Блока. Не пожалеет!
(1 votes, average: 5,00 out of 5)