Фантастика и гротеск как художественный прием в произведениях М. Е. Салтыкова-Щедрина
Он проповедует любовь
Враждебным словом отрицанья…
Н. А. Некрасой
М. Е. Салтыков-Щедрин, как он сам о себе говорил, «до боли сердечной» был привязан к своей родине. Он верил в ее будущее, в торжество добра и справедливости. И все, что приходило в противоречие с живой жизнью, вызывало его гневный смех. Все, что вело к лживой официальности, к душевной окаменелости, к насильственному утверждению авторитетов, к насаждению страха и трепета, находило в лице Салтыкова-Щедрина своего врага. Все, что боялось смеха, становилось предметом
А ведь сатирическое искусство требует не только редкой силы таланта, но и незаурядного мужества и большого душевного напряжения. Писателя-сатирика волнует то, что большинству кажется привычным и даже нормальным.
На протяжении нескольких десятилетий XIX века передовая Россия с нетерпением ждала щедринских сатирических выступлений, таких остроумных и злободневных. Именно в эти годы определилась эзоповская манера Салтыкова-Щедрина — замечательного сатирика.
Между тем литература и искусство в России были задавлены политической цензурой. Недаром Салтыков-Щедрин говорил о себе: «Я — Эзоп и воспитанник «цензурного ведомства». Он пользовался особой манерой письма, которую называют эзоповской. Она заключается в использовании специальных иносказаний, недомолвок и других средств. Сатирик называл эзоповскую речь «рабьей манерой писать», имея в виду ее вынужденный, связанный с давлением цензуры характер.
Эзоповский язык помогал зашифровывать крамольные или неугодные властям мысли. Цензорам было трудно обвинять автора. Можно вспомнить одного из героев «Горя от ума» Загорецкого: «…басни — смерть моя! Насмешки вечные над львами! над орлами! Кто что ни говори: хотя животные, а все-таки цари».
М. Е. Салтыков-Щедрин направлял жало сатиры не против отдельных, пусть даже ужасных личностей, а против самой общественной жизни, против людей, наделенных властью произвола. Писатель верил, что в каждом человеке есть зародыш совести. Свою эпоху он окрестил «самодовольной современностью» и стремился сделать свои произведения широким зеркалом общественной жизни.
Щедрин ввел и утвердил в литературе собирательную характеристику, групповой портрет. Ярким примером явились знаменитые щедринские градоначальники и глуповцы из «Истории одного города».
Чтобы глубже постигнуть социальные пороки и лучше их изобразить, сатирик часто придавал своим образам фантастический характер или использовал гротеск. Он создает фантастические учреждения, фантастические должности, фантастические образы. Так, в «Истории одного города» появляются его знаменитые градоначальники: Прыщ с фаршированной головой, Угрюм-Бурчеев, «бывалый прохвост», Брудастый, у которого в голове был органчик, и другие.
Гротесковые персонажи помогали Щедрину обнажать социальные и нравственные пороки русского общества, а невероятные фантастические образы давали возможность говорить на темы, запрещенные цензурой.
Жалящее остроумие писателя вызывало у читателя чувство ненависти и презрения ко всякому самодурству, лицемерию, обывательщине, бюрократизму, рабской трусости и холопству.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)