Идейно-тематическое содержание произведений А. А. Фета
А. А. Фет — русский поэт, прозаик, публицист, переводчик. В историю русской литературы он вошел как один из тончайших лириков, открывший новые возможности поэтического слова.
Фет — ярчайший представитель поэзии «чистого искусства», идейно-эстетического течения в русской поэзии середины XIX века. В основе теории «чистого искусства» лежит утверждение независимости художественного творчества от общества, провозглашение самодостаточности искусства, противопоставление совершенства классических форм несовершенству и «грязи»
Отсюда вытекает и особая позиция Фета в вопросе о сущности и задачах искусства, отраженная в его стихах, которые можно отнести к теме поэта и поэзии. Ее назначение он видит в том, чтобы
Шепнуть о том, пред чем язык немеет,
Усилить бой бестрепетных сердец —
Вот чем певец лишь избранный владеет,
Вот в чем его и признак, и венец!
Поэзия призвана, по Фету, снимать с человека гнет земных страстей, звать его от земного в «синеву небес», возвышать и окрылять. Лейтмотивом его лирики является тема полета: мечты в его стихах «роятся и летят», он чувствует в минуту вдохновенья, как «растут и тотчас в небо унесут» его «раскинутые крылья». Свою поэзию он называет «ласточкой с молниевидным крылом». В минуты вдохновения он как бы утрачивает земное тяготение и отдается воле Творца:
Земля, как смутный сон немая,
Безвестно уносилась прочь,
И я, как первый житель рая,
Один в лицо увидел ночь.
Муза Фета -«на облаке, незримая земле, в венце из звезд, нетленная богиня». Она приносит на землю «исцеление от муки».
Несомненна связь лирики Фета с романтической линией русской поэзии, с ее мечтой о прекрасном идеале и стремлением оторваться от земли. На новом этапе ее развития Фет подхватывает традиционную романтическую тему «бедности слова», начатую в русской литературе еще Жуковским. «О, если б без слова сказаться душой было можно!» — мечтает поэт. Для него эта тема становится особенно актуальной, потому что в своей поэзии он стремится передать неясные, смутные душевные движения, которые трудно назвать точным словом. Поэзии Фета близки такие состояния души, которые наиболее далеки от рассудка: «грезы», «сны», «бред неясный», «мечты», «фантазии». Всему этому, как говорит поэт, «нет названья». Но в том и состоит, как считает он, основная задача поэзии — суметь выразить эти неясные движения души:
Поделись живыми снами,
Говори душе моей;
Что не выскажешь словами —
Звуком на душу навей.
В своем поэтическом творчестве Фет исходит из того, что слова неточны, «бессильны», «речи незначащи», только звуки — природные, музыкальные и поэтические — передают истинное чувство. Вот откуда возникает необыкновенное родство фетовской лирики с музыкой. Его поэзия буквально наполнена «сладкими» звуками, которые передают красоту и гармонию окружающего мира:
Прозвучало над ясной рекою,
Прозвенело в померкшем лугу,
Прокатилось над рощей немою,
Засветилось на том берегу…
Это придает совершенное особое звучание даже такой традиционной для поэзии теме, как тема природы. Природа для Фета — средство выражения лирического чувства восторга, наслаждения, радости. Именно в пейзажной лирике проявляется лучше всего основная тональность его поэзии мажорность, настроение душевного подъема:
Я пришел к тебе с приветом
Рассказать, что солнце встало,
Что оно горячим светом
По листам затрепетало.
Поэта, созерцающего природу, буквально переполняет радость: «Это утро, радость эта…». Примечательно то, что такой восторг вызывает у него отнюдь не экзотическая, а вполне обычная, тихая природа: «чудные извивы на коре возле дуба», «густая крапива», которая «шумит под окном». Ни у одного из русских поэтов до Фета не было такого обилия описаний цветов, оттенков, запахов, разнообразных состояний природы. Для фетовских пейзажей характерна особая детализация, конкретность, в которой проявляется необычайная наблюдательность поэта. Среди деревьев у него не только привычные для поэзии дуб, береза, ива, но и пихта, вяз, ракита; среди птиц не только соловей, жаворонок, орел, лебедь, но и лунь, сыч, снегирь. Острота восприятия природы сказывается в лирике Фета в богатстве эпитетов и метафор, передающих разнообразные ароматы, звуки, цвета.
В лирике Фета мир природы гармоничен и красив, противопоставлен житейскому миру «земной, гнетущей злобы». «Природа у него — точно в первый день творения: кущи дерев, светлая лента реки, соловьиный покой, журчащий сладко ключ», — отмечал С. Я. Маршак. Но только поэзия, с точки зрения Фета, дарит возможность единения с природой, поэтому при всей конкретности описаний пейзаж у Фета не столько действительный, сколько «кажущийся». Он создается с помощью особых приемов, например, описания отражения предмета в воде. При этом отраженное воспроизведение предмета становится более точным и ценным, чем сам предмет:
В этом зеркале под ивой
Уловил мой взор ревнивый
Сердцу милые черты…
Внешний мир в стихах Фета окрашивается настроением лирического героя, одушевляется и оживляется им, поэтому «травы в рыдании», а «цветы глядят с тоской влюбленной». Такие образы у современников поэта часто вызывали непонимание и неприязнь, но наиболее чутким ценителям слова позволяли говорить о «лирической дерзости» Фета.
В целом поэтический пейзаж Фета рисует символическую картину живого единства мира: разнообразных связей человека и природы, духовного слияния с ней. Природа представляется ему «всемогущей» и «бессознательной» силой, которая спасает человека, дает ему возможность победить саму смерть. Собеседниками поэта становятся звезды, небо, Космос:
Одна звезда меж всеми дышит
И так дрожит,
Она лучом алмазным пышет
И говорит…
Столь же могучей силой становится в лирике Фета любовь, которая, по мнению поэта, является «зерном и центром, на котором навивается всякая поэтическая нить». При этом чувство любви оказывается созвучно неуловимому природному началу. Порой бывает трудно разграничить стихотворения Фета по тематике: так тесно переплетаются у него мотивы любви и природы. Замечательным примером тому служит знаменитое стихотворение «Шепот, робкое дыханье…», самое «фетовское» из стихотворений поэта, его своеобразный автопортрет, признанный шедевр его лирики. Построенное на одних назывных предложениях, оно не столько рисует предметы и явления, сколько выражает знаки чувств и состояний. Из тонких, причудливых ассоциаций возникает неуловимое движение, хотя в стихотворении нет ни одного глагола. Единство настроения и чувства, которым проникнуто стихотворение, скрепляется мелодическим строем стиха. Чувство это смутно, неотчетливо, и образы, его выражающие, просты до банальности, но, вступая в ассоциативные связи, нанизываясь в единый эмоциональный ряд, они выражают общую мысль стихотворения: идею неуловимости красоты природы и любви, невозможности до конца ее понять и выразить. Полудремотное, сонное состояние природы, неясные очертания и ночь, в которой роятся «тени без конца», — это некое волшебство, которое окутывает лирического героя, поглощенного любовным переживанием. Отблески, тени, колыханья природы становятся в один ряд «волшебных изменений милого лица», которое, в свою очередь, начинает восприниматься как одна из теней ночи, на смену которой идет заря.
Любовь в лирике Фета будто вне времени и места, она абстрагирована от конкретных условий, образы лирического героя и его возлюбленной бледны и не индивидуализированы. Это происходит потому, что главный интерес для поэта представляет само чувство, переданное в тончайших оттенках и нюансах. Для лирического героя любовь — это радость, счастье, восторг: «О друг, как счастлив я, как счастлив я вполне!», «Счастию сердце легко предается». Радостью любви навеяны такие стихотворения, как «Я пришел к тебе с приветом…», «Шепот, робкое дыханье…» и знаменитое, ставшее романсом «На заре ты ее не буди…». Возлюбленная поэта прекрасна, как сама природа, с которой она слита неразрывно.
Но драматические события истории любви Фета и Марии Лазич, погибшей во время пожара, разрушили мажорный настрой лирики поэта: любовь оказалась источником страданий и печали. Образы весеннего леса, пушистой вербы, свежего венка, соответствовавшие счастливому состоянию лирического героя, сменяются образами опавшей розы, потухающей зари, поблекшей травы. Образ сгоревшей любви воплотился в разнообразных вариациях: «Твоя душа, красы твоей звезда, / Передо мной, умчавшись, загорится», «Там человек сгорел!». Теперь даже счастливая любовь «отзывается чем-то горьким». Но при этом она не теряет своей красоты и притягательной силы. Настоящая любовь, над которой бессильны время и смерть, захватывает все существо поэта. Клятвой верности любви и памяти звучит фетовское стихотворение, ставшее еще одним шедевром русской поэзии, «Сияла ночь. Луной был полон сад…»:
Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки,
А жизни нет конца, и цели нет иной,
Как только веровать в рыдающие звуки,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой!
Так лирика Фета, для которой характерно исследование тончайших переливов душевного чувства, углубляется в художественное изучение бытия человека, находящегося в постоянном общении с природой, любящего, страдающего и верящего в торжество красоты и гармонии.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)