Использование приема антитезы у Л. Н. Толстого («Война и мир») и Ф. М. Достоевского («Преступление и наказание»)
Антитеза — основной идейно-композиционный принцип «Войны и мира» и «Преступления и наказания», заложенный уже в их заглавиях. Он проявляется на всех уровнях художественного текста: от проблематики до построения системы персонажей и приемов
психологического изображения. Однако в самом использовании антитезы Толстой и Достоевский часто демонстрируют разный метод.
Истоки этого различия в их взглядах на человека. В самих произведениях Толстого и Достоевского содержится проблема: заглавия не однозначны, полисемантичны. Слово
происходящие на поле сражения; война может происходить в повседневной жизни людей (вспомним такую войну из-за наследства графа Безухова) и даже их душах. Еще более насыщенным в смысловом отношении является слово «мир»: миръ как антитеза войне и «мiръ» как общность людей. Заглавием окончательной редакции романа Л. Н. Толстого стало «Война и миръ», то есть мир как антитеза войне. Но в многочисленных черновиках и набросках Толстой варьирует написание этого слова, как бы колеблясь. Само сочетание «война и мир» мы можем встретить у Пушкина в «Борисе Годунове»: «Описывай, не мудрствуя лукаво, Все то, чему свидетель в жизни будешь:
Войну и мир, управу государей,
Угодников святые чудеса».
Уже в пушкинском контексте сочетание «война и мир» становится ключом к историческому процессу в целом. Таким образом, мир — это категория универсальная, это жизнь, это вселенная. С другой стороны, совершенно ясно, что понятия преступление и
наказание интересуют Достоевского не в их узком юридическом смысле. «Преступление и наказание» — это произведение, ставящее глубинные философские и нравственные проблемы.
Художественное пространство романа Толстого как бы ограничивается двумя полюсами: на одном полюсе — добро и мир, объединяющие людей, на другом — зло и вражда, разобщающие людей. Толстой испытывает своих героев с точки зрения закона «непрерывного движения личности во времени». Герои, способные к душевному
движению, к внутренним изменениям, по мысли автора, несут в себе начала «живой жизни» и мира. Герои неподвижные, неспособные чувствовать и понимать внутренние законы жизни, оцениваются Толстым как носители начала войны, разлада. В своем романе Толстой резко противопоставляет эти персонажи. Так, салон Анны Павловны Шерер Толстой не зря сравнивает с прядильной мастерской, с бездушной машиной.
Через весь роман проходит антитеза «правильность — неправильность», «внешняя красота — живое очарование». Для Толстого неправильные и даже некрасивые черты лица Наташи гораздо привлекательнее, чем античная красота Элен, жизнерадостный (пусть не к месту) смех Наташи в тысячу раз милее «неизменной» улыбки Элен. В поведении героев автор также противопоставляет стихийное разумному, естественное театральному. Для Толстого «ошибки» Наташи гораздо естественнее и натуральнее, чем рассудочное поведение Сони.
Законченным воплощением начала войны в романе стал Наполеон. Он не только постоянно играет на публику, но и наедине с собой остается актером. Он мыслит себя великим полководцем, ориентируясь на некие античные образцы. Полным антиподом Наполеона является в романе Кутузов. Он — истинный выразитель духа нации.
«Мысль семейная» противопоставляет семью Ростовых «клану» Курагиных.
Антитеза «ложное — истинное» используется Толстым и при изображении душевных движений своих героев. Так, Пьер на дуэли, чувствуя всю глупость и ложность ситуации, ничего не предпринимает для ее удачного разрешения, а требует «скорее начинать» и усиленно заряжает свой пистолет.
В отличие от героев Толстого, герои Достоевского никогда не изображаются однозначно: человек у Достоевского всегда противоречив, непознаваем до конца. Его герои сочетают в себе две бездны разом: бездну добра, сострадания, жертвенности и бездну зла, эгоизма, индивидуализма, порока. В каждом из героев есть два идеала: идеал Мадонны и идеал Содомский. Содержание «Преступления и наказания» составляет суд над Раскольниковым, внутренний суд, суд совести.
Приемы, которые Достоевский использует в создании образной системы своего произведения, отличаются от приемов Толстого.
Достоевский прибегает к приему двойного портретирования. Причем первый портрет, более обобщенный, обычно спорит со вторым. Так, до совершения преступления автор говорит о красоте Раскольникова, о его прекрасных глазах. Но преступление не только запятнало его душу, но и оставило трагический отпечаток на лице. На этот раз перед нами
портрет убийцы. В романе Достоевского спорят не герои, а их идеи.
Таким образом, мы видим, что антитеза как художественный прием оказался очень продуктивен для двух крупнейших художников — реалистов, Толстого и Достоевского.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)