ИСТИННАЯ ЦЕНА ПОБЕДЫ
Чем дальше от нас война, тем больше
осознаем мы величие народного подвига.
И тем больше — цену победы. Вспоминает-
ся первое сообщение об итогах войны: семь
миллионов погибших. Потом надолго войдет
в оборот другая цифра: двадцать миллионов
погибших. Совсем недавно названо уже двад-
цать семь миллионов. А сколько искалечен-
ных, изломанных жизней! Сколько несосто-
явшихся счастий, сколько нерожденных де-
тей, сколько слез материнских, отцовских,
вдовьих, детских было пролито! Особо следу-
ет сказать о жизни
рая, естественно, включает в себя бои, но
только к боям не сводится.
О быте войны рассказывает Вячеслав Кон-
дратьев в повести «Сашка», которую «можно
было назвать глубочайшим сущностным тра-
гическим прозаизмом войны». 1943 год. Бои
надо Ржевом. С хлебом плохо. Нет курева.
Нет боеприпасов.. Грязь. Через всю повесть
проходит основной мотив: битая-перебитая
рота. Почти совсем не осталось однополчан-
дальневосточников. Из ста пятидесяти чело-
век в роте осталось шестнадцать. «Все поля
в наших», — скажет Сашка. Вокруг ржавая,
набухшая красной кровью земля. Но бесче-
ловечность войны не смогла обесчеловечить
героя. Вот он полез, чтобы снять с убитого
немца валенки. «Для себя ни за что бы не по-
лез, пропади пропадом эти валенки! Но Рож-
кова жалко. Его пимы насквозь водой пропи-
тались — и за лето не просушишь.»
Хочется выделить самый главный эпизод
повести — историю с пленным немцем, кото-
рого не может Сашка, выполняя приказ, пу-
стить в расход. Ведь написано было в листов-
ке: «Обеспечена жизнь и возвращение после
войны». И Сашка обещал немцу жизнь: «Тех,
кто спалил деревню, поджигателей этих
стрелял бы Сашка безжалостно. Если б попа-
лись». А как в безоружного? Очень много ви-
дел Сашка смертей за это время. Но цена че-
ловеческой жизни не уменьшилась от этого
в его-сознании. Лейтенант Володько скажет,
когда услышит историю про пленного немца:
«Ну, Сашок, ты человек!». А Сашка ответит
просто: «Люди же мы, а не фашисты».
В бесчеловечной, кровавой войне чело-
век остается человеком, а люди — людьми.
Об этом и написана повесть: о страшной войне
и сохраненной человечности. Десятилетия не
ослабили интереса общества к этому историче-
скому событию. Время демократизма и гласно-
сти, осветившее светом правды многие страни-
цы нашего прошлого, ставит перед историками
и литераторами новые и новые вопросы.
Не принимая лжи, малейшей неточности
в показе исторической наукой минувшей вой-
ны, ее участник, писатель В. Астафьев сурово
оценивает сделанное: «К тому, что написано
о войне, я, как солдат никакого отношения не
имею, я был совершенно на другой войне. По-
луправда нас измучила».
Эти и подобные, возможно, жесткие сло-
ва приглашают обратиться наряду с тради-
ционными произведениями Юрия Бондарева,
Василия Быкова, Виктора Богомола к романам
АстафьевА «Пастух и пастушка», В. Гроссма-
на «Жизнь и судьба», повестям и рассказам
Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда»,
К. Воробьева «Крик», «Убиты под Москвой»,
«Это мы, Господи!», В. Кондратьева «Сашка»
и другим.
«Это мы, Господи!» — произведение такой
художественной значимости, что, по словам
В. АстафьевА, «даже в незавершенном виде…
может и должно стоять на одной полке с рус-
ской классикой».
Мы еще очень много не знаем о войне, об
истинной цене победы. Произведение К. Во-
робьева рисует такие события войны, кото-
рые не до конца известны взрослому чита-
телю и почти незнакомы школьнику. Герои
повести Константина Воробьева «Это мы,
Господи!» .и повести «Сашка» Кондратьева
очень близки по мировоззрению, возрасту,
характеру, события обеих повестей происхо-
дят в одних и тех же местах, возвращают нас,
говоря словами Кондратьева, «в самое кро-
шево войны», в самые кошмарные и бесчело-
вечные ее страницы. Однако у Константина
Воробьева другой, по сравнению с кондрать-
евской повестью, лик войны — плен. Об этом
написано не так уж и много: «Судьба чело-
века» М. Шолохова, «Альпийская баллада»
В. Быкова, «Жизнь и судьба» В. Гроссмана.
И во всех произведениях отношение к плен-
ным неодинаково.
В заглавии повести «Это мы, Господи!»
как бы слышится голос-стон измученных:
«Мы готовы к смерти, к тому, чтобы быть
принятыми тобой, Господи. Мы прошли все
круги ада, но свой крест несли до конца,
не потеряли в себе человеческое». В загла-
вии и мысль о безмерном страдании, о том,
что в этом страшном обличье полуживых су-
ществ трудно узнать самих себя. О системе
уничтожении людей — свидетелей нацист-
ских преступлений, о злодеяниях с болью и
ненавистью пишет К. Воробьев. Что давало
силы бороться измученным, больным, голод-
ным людям? Ненависть к врагам, безусловно,
сильна, но она не основной фактор. Все-таки
главное — это вера в правду, добро и спра-
ведливость. А еще — любовь к жизни.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)