В один сентябрьский день в оккупированном Киеве появился новый приказ: “Все евреи Киева и его окрестностей должны явиться в понедельник 29 сентября 1941 года в 8 часов утра на угол Мельниковской и Дохтуровской улиц. Взять с собой документы, ценные вещи, а также теплую одежду белье и т. п. Кто не выполнит этого распоряжения и будет выявлен в другом месте, будет расстрелян…”
Объявление читали все: подходили и, как обычно, молча расходились. В ту ночь не спало все еврейское население Киева. Целую ночь за стеной в Дионисьевском рыдала большая
еврейская семья. Преимущественно все знали, что их ожидает. Незадолго перед тем к нам приходила наша хорошая довоенная знакомая Янина из-под Фастова, захваченного немцами еще 20 августа, и рассказала, что там расстреляли всех евреев. Ранним утром 29 сентября, в канун праздника Веры, Надежды, Любви, по Глыбочицкой и Андреевскому спуску с Подола двинулись жуткие колонны. Шли люди разных профессий, разного возраста, физического состояния. Вышли здоровые и хронически больные, инвалиды, парализованных везли на повозках и тачках. Одетые в зимние пальто и шубы. Несли вещи, кое-кто – вязанки любимого лука