КОМИЧЕСКОЕ В РОМАНЕ М. ШОЛОХОВА «ПОДНЯТАЯ ЦЕЛИНА»
Юмору и комическому началу вообще в
романе М. Шолохова отводится особая роль.
Несомненно остроумный и как человек, и как
писатель, автор не жалеет комических черт,
описывая героев, которые ему симпатичны.
Смешные сцены романа не только раз-
влекают читателя, делая сам процесс чтения
более интересным и занимательным, но и
позволяют глубже проникнуть во внутрен-
ний мир его персонажей. Можно сказать, что
ключевым словом к пониманию характеров
героев является то самое слово «чудинка»,
которое прозвучало
возницей Иваном Аржановым.
Иван тогда показал Давыдову кнутови-
ще, которое он вырезал из ветви вишневого
деревца. Росло деревце, стройное и красивое,
пришел человек и сделал из него кнутови-
ще — то есть палку, прямую, голую и негну-
щуюся. Так и сам человек: если есть в нем
чудинка — тогда он живое деревце, а нет чу-
динки — тогда и не человек это вовсе, а мерт-
вая палка.
Разумеется, наибольшую долю комичес-
кого содержит в себе образ деда Щукаря.
Он то и дело попадает в забавные ситуации,
о которых потом с удовольствием рассказы-
вает; при случае (а случай для деда находит-
ся почти всегда) Щукарь пускается в очень
умные, по его мнению, рассуждения на са-
мые разнообразные темы. Все это вызыва-
ет улыбку и смех не только у других дейст-
вующих лиц романа, но, разумеется, и у чи-
тателя.
Сама жизнь деда Щукаря началась с до-
садного недоразумения: повитуха предска-
зала, что он станет генералом. Ждал-ждал
Щукарь своего «генеральства» долгие годы,
да так и не дождался. Он не только в генера-
лы не попал, но даже и на военную службу
простым казаком его не взяли. А все потому,
что здоровье свое он подорвал еще в мла-
денчестве: после того как пьяные поп с дья-
ком окрестили младенца в крутом кипятке,
тот так кричал, что нажил «грызь», то есть
грыжу.
Прозвище свое Щукарь получил в детст-
ве. Вместе с другими мальчишками он пова-
дился откусывать под водой зубами крючки
у старого, глухого, как пень, рыболова. Од-
нажды он и попался на крючок, словно щука,
после чего и стал на всю оставшуюся жизнь
Щукарем.
Дальше — больше. За что — неизвестно,
но невзлюбили Щукаря все окрестные соба-
ки, да и другие животные. И быки на него
нападали, и свиньи, и хорьки, и змеи его ку-
сали… — в общем, с животным миром род-
ного края Щукарь познакомился основа-
тельно.
Не было в Гремячем Логе человека, от
мала до велика, который не смеялся бы над
дедом Щукарем, — благо, повод всегда или
почти всегда находился. Да, люди смеются
над ним, но в то же время они испытывают к
нему несомненную симпатию. Когда Щукарь
вольно или невольно начинает «развлекать»
казаков, собравшихся, например, на колхоз-
ном собрании, пожалуй, один лишь Макар
Нагульнов предпринимает попытки остано-
вить потоки красноречия, которые дед об-
рушивает на головы своих благодарных слу-
шателей.
Можно сказать, что практически в каж-
дом человеческом коллективе есть такой дед
Щукарь, который немного нелеп, смешон, но
все-таки всем симпатичен. Во времена кол-
лективизации, когда в жизни простых людей
вообще не было особых поводов для веселья,
тоску гремяченских казаков гнали прочь не-
злобивые россказни неунывающего деда.
Особенно интересны и примечательны от-
ношения деда Щукаря с «рыцарем мировой
революции» Макаром Нагульновым. На людях
Нагульнов всегда старался сохранить серьез-
ность и покрикивал на деда Щукаря по пово-
ду, а зачастую и без повода. Действитель-
но, какие уж тут смешки, когда не сегодня-за-
втра должна грянуть мировая революция.
Но тот же мрачный и неулыбчивый Макар
ночами слушает вместе с дедом Щукарем
стройный хор гремяченских петухов. Нагуль-
нов изучает английский язык, а рядом с ним
примостился дед Щукарь и читает словарь
«по догадке» — видит без очков лишь слова,
напечатанные крупным шрифтом, а о том, что
напечатано шрифтом помельче, он лишь «до-
гадывается». Такое «мирное сосуществова-
ние» в ночные часы Нагульнова и Щукаря не
только комично, но и трогательно.
Примечательно также, что один и тот же
петушиный хор они слышат и воспринимают
по-разному: набожный дед Щукарь при этом
вспоминает пение в архиерейском соборе, а ли-
хой рубака Нагульнов мечтательно вздыхает:
«Как в конном строю!»
Несмотря на то что Нагульнов при каждом
удобном случае «шпыняет» деда ГЦукаря, ста-
рик, тем не менее, называет его не иначе как
«Макарушка». Похоже, что Щукарь, которого
Бог обделил детьми, любит Нагульнова как
родного сына.
Интересно, что при более внимательном
и вдумчивом чтении романа обнаруживается
следующая деталь: под маской балагура и
«пустомели», которую всю жизнь носит на
своем лице дед Щукарь, скрывается человек
мудрый, трезвомыслящий и, главное, не боя-
щийся высказывать крамольные мысли.
Именно дед Щукарь как бы между про-
чим говорит, что при Советской власти дура-
ки, конечно, «вымерли», но… новые народи-
лись и притом в огромном количестве! И этих,
новых, как и старых, «не сеют, не жнут»,
а они сами растут.
А чего стоит замечание Щукаря, которое
он адресует Нагульнову, когда тот в очеред-
ной раз прерывает его во время собрания. Дед
напоминает Макару, что когда тот на перво-
майские праздники полдня разглагольствовал
о мировой революции, то говорил все одно и то
же, и скучно до невозможности. Щукарь даже
признается, что во время выступления На-
гульнова он не стал его слушать, а нашел ме-
сто на лавке поудобнее, свернулся калачиком,
да и заснул.
Любому другому, кроме деда Щукаря,
такие высказывания скорее всего не сошли
бы с рук. За такие речи в те времена вполне
можно было угодить под статью о «контрре-
волюционной агитации». Так что не так прост
дед Щукарь, как это принято считать…
И вот однажды старик навсегда перестал
шутить и балагурить. Случилось это после
того, как были убиты Давыдов и Нагульнов.
Именно их смерть повлияла таким образом
на неунывающего прежде Щукаря. Это озна-
чает, что чужое горе способно ранить его ку-
да сильнее, чем свое собственное. А ведь не-
смотря на то что сам Щукарь столько раз за
свою долгую жизнь оказывался на краю ги-
бели, ни разу опасность и беда, угрожавшие
лично ему, не могли поколебать его жизнеут-
верждающего оптимизма.
Без всякого преувеличения и излишнего
пафоса мы с полным основанием можем ут-
верждать, что дед Щукарь — это истинно
народный образ, оттого-то и стало его имя
нарицательным.
Разумеется, комическое в романе связа-
но не только с образом деда Щукаря. Свою
«чудинку» имеет большинство действую-
щих лиц произведения. Тот же Семен Да-
выдов, человек непростой судьбы, которого
партия послала в казачий край отнюдь не
для того, чтобы «шутки шутить», достаточ-
но часто обнаруживает любовь к шутке,
к острому словцу, да и собственное умение
шутить.
Уже на первых страницах романа, когда
казаки шутят над щербатыми зубами приез-
жего, Давыдов не стесняется поиронизиро-
вать над самим собой, чем сразу же завоевы-
вает симпатию местных жителей.
Когда в хуторе вспыхивает бунт и жен-
щины, требуя у Давыдова ключи от колхоз-
ных амбаров, начинают его по-настоящему
избивать, Семен выбирает для себя одно-
единственное средство защиты — шутку.
Он не переставал шутить даже тогда, когда
у него от боли перехватывало дыхание.
Думается, что если бы не природное чув-
ство юмора, то Давыдову не удалось бы спло-
тить вокруг себя и своих товарищей-комму-
нистов, остальных казаков и организовать
колхоз, что называется, «малой кровью».
Особенно трогательным и человечным
выглядит природное чувство юмора Давыдо-
ва, когда он общается с детьми — например,
с мальчиком Федоткой. Давыдов обладает
особым талантом: он умеет общаться с деть-
ми на равных, а ведь большинство взрослых
со временем утрачивают эту способность.
Достаточно вспомнить, как Давыдов и Федот-
ка смеются над щербатыми зубами друг дру-
га и выясняют, у кого зубы в конце концов
вырастут, а. у кого — нет. И тогда становит-
ся понятно: ведь Давыдов по сути своей —
«большой ребенок». Оттого-то, возможно, он
так робок в общении с женщинами — что с
Лушкой, что с Варюхой-горюхой…
Давыдов чувствует себя своим среди де-
тишек, Нагульнов, затаив дыхание, слушает
петухов, Разметнов буквально влюбляется в
голубей… Вот она, та самая «чудинка», кото-
рая делает их настоящими людьми.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)