ЛЮБОВНАЯ ЛИРИКА А. А. ФЕТА
Тема любви является одной из составля-
ющих теории «чистого искусства», наиболее
широко в русской литературе отраженной в
стихах А. А. Фета и Ф. Тютчева. Эта вечная
тема поэзии нашла у этих поэтов иное пре-
ломление и зазвучала несколько по-новому.
Салтыков-Щедрин писал, что теперь никто
не отважится воспевать соловьев и розы.
Для творчества Фета тема любви явилась ос-
новополагающей.
Создание прекрасных стихов о любви
объясняется не только особенностями даро-
вания поэта. Здесь имеется и реальная био-
новения для поэта явилась любовь его моло-
дости — дочь сербского помещика Мария
Лазич. Любовь их была столь сильна и вы-
сока, сколь и трагична. Лазич знала, что
Фет никогда не женится на ней, тем не ме-
нее ее последними словами перед смертью
было восклицание: «Виноват не он, а я!» Об-
стоятельства ее смерти так и не выяснены,
но есть основания полагать, что это было са-
моубийство. Сознание косвенной вины и тя-
жести утраты тяготило Фета на протяже-
нии всей его жизни, и результатом этого
явилось «двоемирие», чем-то подобное дво-
емирию Жуковского. Современники отмеча-
ли холодность, расчетливость и даже неко-
торую жестокость Фета в повседневной
жизни. Но какой контраст это составляет
с другим миром Фета — миром его лириче-
ских переживаний, воплощенных в его сти-
хотворениях.
Всю жизнь Жуковский верил в соедине-
ние с Машей Протасовой в другом мире, он
жил этими мыслями. Фет также погружен в
свой собственный мир, ведь только в нем воз-
можно единение с любимой. Фет ощущает
себя и любимую (свое «второе я») нераздель-
но слитыми в другом бытии, реально продол-
жающемся в мире поэзии: «И хоть жизнь без
тебя суждено мне влачить, но мы вместе
с тобой, нас нельзя разлучить». («АНег е#о».)
Поэт постоянно ощущает духовную близость
со своей любимой. Об этом стихотворения
«Ты отстрадала, я еще страдаю…», «В тиши
и мраке таинственной ночи…». Он дает люби-
мой торжественное обещание: «Я пронесу
твой свет через жизнь земную: он мой —
и с ним двойное бытие» («Томительно-при-
зывно и напрасно…»).
Поэт прямо говорит о «двойном бытии»,
о том, что его земную жизнь поможет ему
перенести лишь «бессмертие» его любимой,
что она жива в его душе. Действительно,
для поэта образ любимой женщины на про-
тяжении всей жизни являлся не только пре-
красным и давно ушедшим идеалом другого
мира, но и нравственным судьей его земной
жизни.
В поэме «Сон», посвященной также Ма-
рии Лазич, эти мотивы ощущаются особен-
но четко. Поэма есть автобиографическая
основа, в поручике Лосеве легко распозна-
ется сам Фет, а средневековый дом, где он
остановился, также имеет свой прототип
в Дерпте. Комическое описание «клуба чер-
тей» сменяется неким морализаторским ас-
пектом: поручик колеблется в своем выборе,
и ему вспоминается совсем иной образ —
образ его давно умершей любимой. К ней он
обращается за советом: «О, что б сказала
ты, кого назвать при этих грешных помыс-
лах не смею».
В критике отмечалось соответствие этих
строк словам Вергилия к Данте о том, что
«как язычник, он не может сопровождать
его в рай, и в спутники ему дается Беатри-
че». Образ Марии Лазич (а это, несомненно,
она) для Фета является нравственным идеа-
лом, вся жизнь поэта — это стремление
к идеалу и надежда на воссоединение с лю-
бимой.
Но любовная лирика Фета наполнена не
только чувством надежды и упования. Она
глубоко трагична. Ведь чувство любви очень
противоречиво и чаще всего несет не только
счастье, но и муки. В стихах Фета часто
встречаются такие сочетания, как «радость —
страдание»: «блаженство страданий», «сла-
дость тайных мук». Стихотворение «На заре
ты ее не буди» все наполнено таким двояким
смыслом. На первый взгляд перед нами без-
мятежная картина утреннего сна девушки.
Но уже второе четверостишие сообщает ка-
кое-то напряжение и разрушает эту безмя-
тежность: «И подушка ее горяча, и горяч уто-
мительный сон».
Появление «странных» эпитетов, таких,
как «утомительный сон», указывает уже не
на безмятежность, а на какое-то болезненное
состояние, близкое к бреду. Далее объясня-
ется причина этого состояния, стихотворение
доходит до кульминации: «Все бледней ста-
новилась она, сердце билось больней и боль-
ней». Напряжение нарастает, и вдруг по-
следнее четверостишие совершенно меняет
картину, оставляя читателя в недоумении:
«Не буди ж ты ее, не буди, на заре она слад-
ко так спит». Эти строки представляют кон-
траст с серединой стихотворения и возвра-
щают нас к гармонии первых строк, но уже
на новом витке. Призыв «не буди ж ты ее»
звучит уже как крик души.
Такой же порыв страсти чувствуется и
в стихотворении «Сияла ночь, луной был полон
сад…», посвященном Татьяне Вере. Напряже-
ние подчеркивается рефреном: «Тебя любить,
обнять и плакать над тобой». В этом стихотво-
рении тихая картина ночного сада сменяется
и контрастирует с бурей в душе поэта: «Рояль
был весь раскрыт и струны в нем дрожали,
как и сердца у нас за песнею твоей».
«Томительная и скучная» жизнь противо-
поставлена «сердца жгучей муке», цель жиз-
ни сосредоточена в едином порыве души,
пусть даже в нем она сгорает дотла. Для Фе-
та любовь — костер, как и поэзия — пламя,
в котором сгорает душа. «Ужель ничто тебе в
то время не шепнуло: там человек сгорел!» —
восклицает Фет в стихотворении «Когда чита-
ла ты мучительные строки…». Похоже, что так
же Фет мог сказать о собственных муках лю-
бовных переживаний. Но один раз «сгорев»,
то есть пережив настоящую любовь, Фет тем
не менее не опустошен, он на всю свою жизнь
сохранил в памяти свежесть этих чувств и об-
раз любимой.
Как-то Фета спросили, как может он в
его годы так по-юношески писать о любви. Он
ответил: «По памяти». Литературовед Бла-
гой говорит, что Фет отличается исключи-
тельно прочной поэтической памятью, и при-
водит в пример стихотворение «На качелях»,
толчком для написания которого явилось
воспоминание 40-летней давности (стихотво-
рение написано в 1890 году). Фет в письме
к Полонскому вспоминал, как «сорок лет то-
му назад я качался на качелях с девушкой,
стоя на доске, а платье ее трещало от ветра».
Такая «звуковая деталь», как платье, ко-
торое «трещало от ветра», наиболее памят-
на для поэта-музыканта. Вся поэзия Фета
построена на звуках, переливах и звуковых
образах.
И. В. Тургенев говорил о Фете, что ждет
от поэта стихотворения, последние строки
которого надо будет передавать лишь без-
молвным шевелением губ. Ярким примером
может служить стихотворение «Шепот, роб-
кое дыханье…», которое построено на одних
существительных и прилагательных, без
единого глагола.
Свет ночной, ночные тени,
Тени без конца,
Ряд волшебных изменений
Милого лица.
В дымных тучках пурпур розы,
Отблеск янтаря,
И лобзания, и слезы, и заря, заря!..
Запятые и восклицательный знак также
передают великолепие и напряжение момен-
та с реалистической конкретностью. Это сти-
хотворение создает точный образ, который
при близком рассмотрении являет хаос, «ряд
волшебных», неуловимых для человеческого
глаза «изменений», а в отдалении — точную
картину.
Фет, как импрессионист, основывает свою
поэзию, в частности — описание любовных
переживаний и воспоминаний, на непосред-
ственной фиксации своих субъективных на-
блюдений и впечатлений. Сгущение, но не
смешение красочных мазков, как на карти-
нах Моне, придает описанию любовных пере-
живаний кульминационность и предельную
четкость образу любимой. Какова же она?
Еще А. Григорьев отметил у Фета страсть
к волосам, имея в виду рассказ «Кактус». Эта
страсть не раз проявляется в фетовских сти-
хах: «люблю на локон твой засматриваться
длинный», «кудрей руно златое», «тяжким
узлом набежавшие косы», «прядь пушистая
волос» и «косы лентой с обеих сторон». Хотя
эти описания и носят несколько общий ха-
рактер, тем не менее создается довольно чет-
кий образ прекрасной девушки.
По-другому Фет описывает ее глаза. То это
«лучистый взор», то «недвижные очи, безум-
ные очи» (аналогично стихотворению Ф. Тют-
чева «Я очи знал, о эти очи»). «Твой взор от-
крытой и бесстрашней», — пишет фет, и в
этом же стихотворении он говорит о «тонких
линиях идеала». Возлюбленная для Фета —
нравственный судия и идеал. Она имеет боль-
шую власть над поэтом на протяжении всей
его жизни, хотя уже в 1850 году, вскоре после
смерти Лазич, Фет пишет, что идеальный мир
для него разрушен давно.
Влияние любимой женщины на поэта
ощутимо и в стихотворении «Долго снились
мне вопли рыданий твоих». Поэт называет
себя «несчастным палачом», он остро чувст-
вует свою вину за гибель любимой, и наказа-
нием за это явились «две капельки слез» и
«холодная дрожь», которые он в «бессонные
ночи навек перенес». Это стихотворение ок-
рашено в тютчевские тона и вбирает в себя
и тютчевский драматизм.
Биографии этих двух поэтов во многом
сходны — оба пережили смерть любимой
женщины, и безмерная тоска по утерянному
давала пищу для создания прекрасных лю-
бовных стихотворений. В случае с Фетом
этот факт кажется наиболее странным —
как можно сначала «губить» девушку, а за-
тем всю жизнь писать о ней возвышенные
стихи? Видимо, потеря произвела на Фета
столь глубокое впечатление, что поэт пере-
жил некий катарсис, и результатом этого
страдания явился гений Фета — он был до-
пущен в высокую сферу поэзии, все его опи-
сание любовных переживаний и ощущение
трагизма любви так сильно действует на чи-
тателя потому, что Фет сам пережил их,
а его творческий гений облек эти пережива-
ния в стихотворную форму. Только могуще-
ство поэзии смогло передать их, следуя тют-
чевскому изречению: мысль изреченная
есть ложь, Фет сам неоднократно говорит
о могуществе поэзии: «Как богат я в безум-
ных стихах».
Любовная лирика Фета дает возможность
глубже проникнуть в его общефилософские,
а соответственно и в эстетические взгляды;
это касается и решения им вопроса об отно-
шении искусства и действительности. Лю-
бовь, как и поэзия, по Фету, относится к дру-
гому, потустороннему миру, который дорог
и близок автору. В своих стихах о любви Фет
выступал «не как воинствующий проповед-
ник чистого искусства в противовес шести-
десятникам создавал свой собственный и са-
моценный мир» {по словам Благого). И мир
этот наполнен истинными переживаниями,
духовными стремлениями и глубоким чувст-
вом надежды, отраженными в любовной ли-
рике поэта.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)