Мандельштам О. Э. — поэт «серебряного века»
О. Э. Мандельштам — поэт «серебряного века», давший определение акмеизму как «тоски по мировой культуре». Такое понимание акмеизма характеризует суть мировосприятия поэта, для которого главным героем поэтических произведений становится образ времени, а самого себя Осип Мандельштам считает «сыном века», который должен сохранить основы мировой культуры: единство и гуманистическую направленность. Особое значение в поэтике О. Мандельштама имеют различные ассоциации. Например, факт своего рождения поэт воспринимает как знамение
Я рожден в ночь со второго на третье
Января в девяносто одном
Ненадежном году — и столетья
Окружают меня огнем.
Творческий путь О. Мандельштама начался с поэтического сборника «Камень» , включавшего стихи 1908-1915 гг. Название сборника знаменательно, так как камень — ключевое понятие в художественном мировосприятии поэта, олицетворяющий образ времени, хранитель истории:
Есть внутренности жертв, чтоб о войне гадать,
Рабы, чтобы молчать, и камни, чтобы строить!
Особенности художественного стиля О. Мандельштама — отсутствие ярких рифм, стремление к простоте:
Сусальным золотом горят
В лесах рождественские елки;
В кустах игрушечные волки
Глазами страшными глядят.
Основная тема поэтических произведений поэта — размышление над проблемами бытия, поиск «торжественной гармонии классицизма». Художник познает мир, также как и любой другой человек:
Я блуждал в игрушечной чаще
И открыл лазоревый грот…
Неужели я настоящий
И действительно смерть придет?
Множество стихотворений О. Мандельштама изображают вещный, предметный мир, характерный для поэтики акмеизма. Большое место отведено в сборнике «Камень» христианским мотивам. Поэт размышляет о вечном городе — Риме, олицетворяющем традиции античной и христианской культуры. Одна из центральных тем поэзии О. Мандельштама — петербургская. Образ Петербурга, данный уже в «Камне», раскрывается разными гранями на протяжении всего творческого пути поэта. Петербург — город, в котором сталкиваются разные времена, эпохи, культурные направления:
Только там, где твердь светла,
Черно-желтый лоскут злится,
Словно в воздухе струится
Желчь двуглавого орла.
Из стихов 1916-1920 г. составлен следующий поэтический сборник О. Мандельштама «Tristia» , в котором желто-черные краски олицетворяют катастрофические изменения эпохи. Поэт расстается со старым миром, прежними образами, усиливается ощущение трагизма современного существования:
В Петрополе прозрачном мы умрем,
Где царствует над нами Прозерпина.
Мы в каждом вздохе смертный воздух пьем,
И каждый час нам смертная година.
Петербург становится городом смерти, в котором действуют разрушительные силы истории. Последний поэтический сборник Ман — делыштама вышел в 1928 г. под названием «Стихотворения». Отдельный раздел в нем составили «Стихи 1921-1925 гг.». Пытаясь восстановить утраченную связь времен, ощущая всю катастрофичность эпохи, О. Мандельштам пишет о своем отношении к новому миру. Мотив кризиса века связан для поэта с личной бедой:
Холодок щекочет темя,
И нельзя признаться вдруг, —
И меня срезает время,
Как скосило твой каблук…
Поэт чувствует собственную ненужность, оторванность от современной действительности, приближение конца. В стихотворении «Век» он использует страшную метафору, характеризующую наступившую эпоху: «Век мой, зверь мой…». С 1925 г. наступает перерыв в поэтическом творчестве Мандельштама. Он работает над сборником литературно-критических статей «О поэзии» и произведением под названием «Четвертая проза», которое существовало в списках до 1971 г., когда было опубликовано в США. Эта проза содержит элементы исповеди, памфлета и открытого письма, но в целом она определяет, по словам П. Нерлера, «диагноз нравственной деградации эпохи».
Последним стал цикл «Воронежские стихи», написанный во время ссылки поэта в Воронеж. В нем поэт выразил чувства пленника, находящегося «в размолвке с миром, с волей». В мае 1938 г. Мандельштам вновь был арестован. Жизнь поэта трагически оборвалась в пересыльном лагере 27 декабря 1938 г. Но он успел сказать свое последнее слово о наступающей страшной эпохе:
Мы живем под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на пол разговорца,
Там припомнят кремлевского горца.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)