«Навеки любовью ранен»
Одна из вечных тем в литературе — тема любви — проходит через все творчество В. Маяковского. «Любовь — это сердце всего. Если оно прекратит работу, все остальное отмирает, делается лишним, ненужным. Но если сердце работает, оно не может не проявляться во всем», — считал поэт.
Жизнь Маяковского со всеми ее радостями и горестями, болью, отчаянием — вся в его стихах. Произведения поэта рассказывают и о его любви, и о том, какой она была. Любовь-страдание, любовь-мука преследовала его лирического героя. Откроем поэму «Облако в
Мама!
Ваш сын прекрасно болен!
Мама!
У него пожар сердца.
Эта трагическая любовь не выдумана. Сам поэт указывает на правдивость тех переживаний, какие описаны в поэме:
Вы думаете, это бредит малярия?
Это было,
было в Одессе.
«Приду в четыре», — сказала Мария.
Но исключительное по силе чувство приносит не радость, а страдания. И весь ужас не в том, что любовь безответна, а в том, что любовь вообще невозможна в этом страшном мире, где все продается и покупается. За личным, интимным просвечивает большой мир человеческих отношений, мир, враждебный любви. И этот мир, эта действительность отняли у поэта любимую, украли его любовь.
И Маяковский восклицает: «Любить нельзя!» Но не любить он не мог. Прошло не более года, и сердце вновь разрывают муки любви. Эти его чувства находят отражение в поэме «Флейта-позвоночник». И снова не радость любви, а отчаяние звучит со страниц поэмы:
Версты улиц взмахами шагов мну,
Куда уйду я, этот ад тая!
Какому небесному Гофману
выдумалась ты, проклятая?!
Обращаясь к Богу, поэт взывает:
…слышишь!
Убери проклятую ту,
которую сделал моей любимою!
О том, что и потом поэт не нашел в любви праздника, счастья, говорят другие произведения Маяковского 1916- 1917 годов. В поэме «Человек», звучащей гимном человеку-творцу, любовь предстает в образах, выражающих лишь страдание:
Гремят на мне
наручники,
любви тысячелетия…
И только
боль моя
острей —
стою,
огнем обвит,
на несгораемом костре
немыслимой любви.
В стихах, обращенных к любимой, столько страсти, нежности и вместе с тем сомнения, протеста, отчаяния и даже отрицания любви:
Любовь!
Только в моем
воспаленном
мозгу была ты!
Глупой комедии остановите ход!
Смотрите —
срываю игрушки-латы
я,
величайший Дон-Кихот!
В двадцатые годы Маяковский пишет одну за другой поэмы «Люблю» (1922 г.), «Про это» (1923 г.). Поэма «Люблю» — это лирико-философское размышление о любви, о ее сущности и месте в жизни человека. Продажной любви поэт противопоставляет любовь истинную, страстную, верную, которую не могут смыть ни ссоры, ни версты. Но уже в поэме «Про это» лирический герой предстает перед читателями опять мятущимся, страдающим, мучимым неудовлетворенной любовью. Поэт глубоко переживает, что радости жизни его не коснулись:
В детстве, может,
на самом дне,
десять найду
сносных дней.
А то, что другим?!
Для меня б этого!
Этого нет.
Видите —
нет его!
Дальше, обращаясь из будущего в настоящее, поэт с горечью замечает:
Я свое, земное, недожил,
на земле
свое недолюбил.
Конечно, нельзя ставить знак равенства между лирическим героем поэмы и автором. Но то, что в поэме «Про это» ее лирический герой несет в себе реальные черты автора, — это несомненно, об этом говорят многие детали поэмы. Любовь поэта была сильна. Но уже в 1924 году, в стихотворении «Юбилейное», в задушевной беседе с Пушкиным Маяковский с улыбкой сообщает:
Я
теперь
свободен
от любви
и от плакатов.
И, оглядываясь на прошлое, поэт с едва заметной иронией говорит:
Было всякое:
и под окном стояние,
письма,
тряски нервное желе.
Вот
когда
и горевать не в состоянии —
это, Александр Сергеевич,
много тяжелей…
…Сердце
рифмами вымучь —
вот
и любви пришел каюк…
Эти строки, разумеется, не отрицают любви вообще. В стихотворении «Тамара и Демон», опубликованном в феврале следующего года, Маяковский с грустью констатировал: «Любви я заждался, мне 30 лет». А в стихотворении «Прощайте» иронизирует:
Где вы,
свахи?
Подымись, Агафья!
Предлагается
жених невиданный.
Видано ль,
что человек
с такою биографией
был бы холост
и старел невыданный?!
Сердце поэта жаждало любви, но любовь не приходила. «Как-нибудь один живи и грейся», — пишет поэт в одном из стихотворений. Сколько горечи в этих словах, горечи, которую в полной мере испил Маяковский. Но он не мог согласиться с несбыточностью любви, ее запредельностью:
Послушайте!
Ведь, если звезды
зажигают —
Значит — это кому-нибудь нужно?
Значит — кто-то хочет, чтобы они были?
Значит — это необходимо,
чтобы каждый вечер
над крышами
загоралась хоть одна звезда!
Поэт не мыслит себя без любви — идет ли речь о возлюбленной или обо всем человечестве.
На самой высокой лирической ноте завершаются стихотворения «Лиличка», «Письмо Татьяне Яковлевой». Чувства поэта на высшем пределе. Он действительно навеки ранен любовью. И рана эта незаживающая, кровоточащая. Но как бы драматично ни складывалась жизнь поэта, читателя не может не потрясти сил а этой любви, которая вопреки всему утверждает непобедимость жизни. Поэт имел все основания говорить:
Если я
чего написал,
если
чего
сказал —
Тому виной
глаза-небеса,
любимой
моей
глаза.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)