Размышления о смысле и проявлении высшего человеческого чувства в романе Ивана Гончарова «Обломов»
Подобно «Обыкновенной истории» и «Обрыву», «Обломов» — роман не просто с любовным сюжетом, это роман о различных видах любви. Ведь и сама любовь для Гончарова — главное начало бытия, причем не только индивидуального, но и семейно-общественного, даже природно-космического. Мысль о том, что «любовь, с силою Архимедова рычага, движет миром»; что «в ней столько всеобщей неопровержимой истины и блага, сколько лжи и безобразия в ее непонимании и злоупотреблении», вложена в уста Штольца. Это «капитальное» убеждение и
В «Обломове» Гончаров заявил себя даровитейшим аналитиком отношений любящих. «Она, — писал об Ольге Ильинской критик Н. Д. Ахшарумов, — проходит с ним целую школу любви, по всеми правилам и законам, со всеми малейшими фазами этого чувства: тревогами, недоразумениями, признаниями, сомнениями, объяснениями, письмами, ссорами, примирениями, поцелуями и т. д.». «Школа любви» для Гончарова — основная школа человека. Любовь завершает духовно-нравственное формирование личности, открывает ее подлинный смысл и цель бытия. «Взгляд Ольги на жизнь… — сообщает писатель во второй части «Обломова», — сделался еще яснее, определеннее». С чувством к Илье Ильичу для Агафьи Пшеницыной «навсегда осмыслилась и жизнь ее». Сам Штольц, долгое время увлеченный деятельностью, восклицает, получив согласие Ольги стать его женой — «Дождался! Сколько лет жажда чувства, терпения, экономии сил души! Как долго я ждал — все награждено, вот оно, последнее счастье человека!»
Это всемогущество любви объясняется важнейшей способностью, которой наделял ее Гончаров. При верном ее понимании любовь не замыкается только счастьем любящих, но гуманизирует и иные отношения людей, вплоть до сословно-классовых. Так, в лице близкой к истине любви Ольги Ильинской писателю виделась не просто «страстно любящая женщина», верная подруга мужа, но «мать-созидательница и участница нравственной и общественной жизни целого счастливого поколения». Вобравшая в себя «мало-помалу элементарные свойства русского человека» фигура заглавного лица была не единственной творческой удачей «Обломова». «Превосходно обрисованным характером» современники назвали Ольгу Ильинскую, подчеркивая единство в нем идеальности с психологической убедительностью. Духовно-нравственная сущность героини вполне мотивирована — однако не внешними, но внутренними обстоятельствами. Освобожденная в доме тетки от «деспотического управления ее волей и умом», Ольга сначала «многое угадывает, понимает» благодаря своей «счастливой природе», которая «ее ничем не обидела», и окончательно складывается как личность под воздействием перипетий сердечной жизни — в отношениях с Обломовым, затем Штольцем.
Независимая в своем выборе и решениях, Ольга сверх того необычайно чутка к истине любви. Любовь для нее не страсть, как бы сильна она ни была, а чувство-долг, симпатия, сопровождаемая нравственными обязательствами любящих пронести ее до конца жизни. «Да у меня, — говорит она Обломову, — кажется, достанет сил прожить и пролюбить всю жизнь». Отсюда и требовательность героини к себе и возлюбленному: Ольга не смиряется с тягой Ильи Ильича к покою, так как знает: «норма» любви дается лишь движением «вперед, вперед».
Изящная, внутренне и внешне динамичная фигура Ольги Ильинской несколько бледнеет, однако, в четвертой части романа, отмеченной преобладанием авторского рассказа над показом. Но и в этом случае героиня остается «душою» «Обломова».
Прямой противоположностью Ольге выглядит квартирная хозяйка, а затем и жена Ильи Ильича Агафья Пшеницына, как будто без остатка растворившаяся в круговороте будничных забот о еде, шитье, стирке, глаженье и т. д. Подчеркнуто духовному облику Ильинской, в чертах которой отражалось «присутствие говорящей мысли», богатство внутренней жизни, контрастен внешний портрет Пшеницыной с ее «полными, округлыми локтями», «крепкой, как подушка дивана, никогда не волнующейся грудью» и «простотой» душевных движений. Так же «просто», не подозревая о высоком общественном назначении этого чувства и стоящих на его пути преградах, полюбила Агафья Матвеевна Обломова и «перешла под это сладостное иго безусловно, без смутных предчувствий, томлений, без игры и музыки нерв».
Далекая от ее истины, но самоотверженная, проникнутая материнским началом любовь Агафьи Матвеевны овеяна сочувствием. Ведь с нею и в этой рядовой женщине пробудилась живая душа, открылся человеческий смысл и свет в ее ранее почти автоматическом существовании. Отвечающий основному творческому принципу художника показать и в «ростом» современнике «самого человека», образ скромной чиновницы Агафьи Пшеницыной стал большим завоеванием Гончарова и русской прозы в целом. Гончаровская философия любви имеет глубокие корни. В ней оригинально преломились и синтезировались идеи древнегреческого мыслителя Платона, представления романтиков и христианско-евангельские о любви-участии, любви сострадательной и спасительной. В русской литературе 50-60-х годов концепция «всеобнимающей любви» была не чужда и революционно настроенным писателям. Но в наибольшей степени она отвечал» художникам, уповавшим на нравственное совершенствование человека и общества.
Средоточие жизни, любовь в «Обломове» поэтому прямо характеризует собственно человеческую сущность того или иного типа существования. Для понимания идиллических обломовцев важнейшим оказывается замечание автора о полном отсутствии у них глубоких сердечных страстей, которых они «боялись, как огня».
Вернемся к главным причинам любовной, следовательно, и жизненной драмы центрального героя романа. Дано ли было Илье Ильичу реально обрести «норму» любви, семьи и жизни? Ведь, кажется, Штольц и Ольга сумели воплотить ее в своем семейном союзе. Но так ли это? Начиная с Добролюбова критики и исследователи относились к Штольцу в основном негативно. Героя упрекали в рассудочности, сухости, эгоизме. В образе Штольца необходимо, однако, различать замысел и исполнение.
Друг Ильи Ильича — интересно и глубоко задуманная фигура. Штольц рос и воспитывался по соседству с Обломовкой, но формирующие его характер условия были совершенно иными. Отец героя — немец, управляющий в дворянском поместье, — привил сыну навыки самостоятельного и упорного труда, умение полагаться на собственные силы. Мать, русская дворянка с нежным сердцем и поэтической душой, передала Андрею свою духовность. Воспринял Штольц и благотворные эстетические впечатления от богатой картинной галереи в соседнем княжеском «замке». Разные национально-культурные и общественно-исторические элементы — от патриархальных до бюргерских — создали, объединившись в личности Штольца, характер, чуждый, по мысли романиста, всякой ограниченности и крайности. Показателен ответ юного героя на совет отца избрать любую «карьеру»: «служить, торговать, хоть сочинять, пожалуй»: «Да я посмотрю, нельзя ли вдруг по всем, — сказал Андрей».
Не ведающий разлада между умом и сердцем, сознанием и действием, Штольц «беспрестанно в движении», и мотив этот чрезвычайно важен. Ведь только при безустанном движении вперед, а не в духовном сне и покое в состоянии человек одолеть те «обманчивые надежды и мучительные преграды», которые ставит ему жизнь на пути к «выше предназначенной цели». А Штольц, ищущий в своей жизни «равновесия практических сторон с тонкими потребностями духа», стремится именно к ней, вполне отвечая тем самым авторскому идеалу.
Заслужив глубокое доверие, затем и взаимное чувство Ольги, Штольц поселился с женой не в Петербурге и не в деревне, но в Крыму, в собственном доме на морском берегу. Выбор этого места далеко не случаен: удаленный в равной мере и от сурового Севера и от тропического Юга, Крым — своего рода «норма» в природе. Существенна и такая деталь: с галереи дома Штольца «видно было море, с другой стороны — дорога в город». Жилище Штольца и Ольги с его «океаном книг и нот», присутствием везде «недремлющей мысли» и изящными вещами, среди которых нашла свое место «и высокая конторка, какая была у отца Андрея», как бы соединяют природу в ее «вечной красоте» с лучшими достижениями цивилизации. Быт Штольцев совершенно лишен крайностей деревенской неподвижности и суетного городского делячества. Автор романа утверждает, что герои счастливы. Правда, Ольгу порой посещают грусть и неудовлетворенность. Но Штольц успокаивает жену ссылкой на естественные стремления «живого раздраженного ума… за житейские грани», тоской духовного человека по абсолюту.
Декларированное Гончаровым счастье Штольца и Ольги тем не менее не убеждает читателя. И не только потому, что романист скорее рассказывает о нем, чем показывает его. Важнее то, что союз героев на деле оказывается все-таки замкнутым собою, лишенным главного смысла истинной любви — ее гуманизирующих естественных результатов. Замысел гармонической, реально-поэтической личности в фигуре Штольца не получил в романе адекватного художественного воплощения.
Декларированность Штольца и его «последнего счастья», признанная в итоге и самим Гончаровым, объясняется не творческим просчетом мастера. Как выяснилось с развитием произведения, сама надежда Гончарова создать образ гармонического человека и такой же любви на материале современной действительности была утопией. В датированном годом окончания романа письме Гончаров констатировал: «…между действительностью и идеалом лежит… бездна, через которую еще не найден мост, да едва и построится когда».
(1 votes, average: 5,00 out of 5)