СМИРЕНИЕ ПЕРЕД СМЕРТЬЮ ИЛИ БЕССМЕРТИЕ В БОРЬБЕ: СВОБОДА ВЫБОРА (по трагедии А. С. Пушкина «Пир во время чумы»)
Материалом для трагедии «Пир во время
чумы» послужила сцена из драматической
поэмы английского поэта-романтика Вильсо-
на «Чумной город». Однако вольный перевод
представляет собой лишь сюжетную основу
произведения — трагедия наполнена личны-
ми переживаниями поэта. Пушкин писал ма-
ленькие трагедии осенью 1830 года, когда
в центральной части России свирепствовала
холера, Москва была оцеплена, и путь из
Болдина был для поэта закрыт. Он оказался
в деревне накануне свадьбы. Душевное со-
стояние
нетала оторванность от большого мира, го-
речь потери близких друзей, вступивших на
Сенатской площади в жертвенное противо-
борство с «жестоким веком». В окружении
смерти, в тревожном замкнутом мире Пуш-
кин вдруг пережил настоящий пир поэтиче-
ского вдохновения, который в обостренном
душевном восприятии поэта ассоциировался
с пиром во время чумы. Драматическое соче-
тание абсолютной творческой раскрепощен-
ности и огромного психологического напря-
жения определило яркую лирическую окра-
шенность произведения-
Тема пира как торжества, высшего на-
пряжения душевных сил, апогея самовыра-
жения героя воплощена во всех маленьких
трагедиях, и всякий раз пир оборачивается
гибелью, моральной или физической: окру-
жающий мир как бы мстит героям за попыт-
ку вырваться за пределы пронизывающих
жизнь противоречий, самоутвердиться неза-
висимо от разрешения глобальных проблем.
Общество как совокупность индивидуумов и
саморегулирующийся организм решительно
пресекает стремление утвердить свою правду
и стать независимым, оградиться от всеобщих
проблем. Личность должна или противосто-
ять миру, или погибнуть, а все попытки за-
нять отстраненную позицию обречены на не-
удачу.
Если в других маленьких трагедиях герои
вовлекаются в конфликт, самонадеянно пы-
таясь разрешить личные проблемы, то в
«Пире во время чумы» они поставлены перед
фактом: катастрофа уже свершилась. В дра-
ме практически нет внешнего действия, мало
диалогов — главное место занимают моноло-
ги и песни, в которых воплощаются различ-
ные человеческие характеры, варианты по-
ведения в условиях роковой неизбежности.
Герои практически изолированы от мира.
Все драматургическое пространство — это
маленький оазис в пустыне мировой катаст-
рофы, которая вот-вот поглотит и этот вре-
менный приют героев. В такой ситуации,
на грани жизни и смерти, особую силу и вы-
разительность имеет каждое душевное дви-
жение человека. Особую насыщенность при-
обретают даже интонации исповедей героев,
поскольку проецируются на всю предшест-
вующую жизнь и освещены светом вечности.
Это придает трагедии высокий драматичес-
кий накал и особый, напряженный лиризм.
Место действия — крохотный островок в
мире мертвых, занятый пирующими во вре-
мя чумы. Вокруг — тележки с трупами, мно-
гие родные и друзья уже преданы земле. Ге-
рои обречены на гибель и отдают себе в этом
отчет. Но сознание неотвратимости судьбы
переживается ими по-разному. Молодой че-
ловек, предлагающий выпить «с веселым
звоном рюмок, с восклицаньем» в честь
умершего первым. Джаксона, стремится не
думать о приближающейся смерти. В демон-
стративном веселье, в шумных наслаждени-
ях он надеется найти забвение. Однако пред-
седатель пира Вальсингам настоял, чтобы
в честь погибшего выпили скорбно, в молча-
нии, Предложение молодого человека пред-
седатель находит неуважительным к памяти
ушедшего и незаслуженно пренебрежитель-
ным к смерти.
Луиза, отчаянно спасаясь от одиночества,
держится вызывающе-уверенно, демонстри-
руя окружающим жесткость суждений, эго-
истическое пренебрежение к душевным кол-
лизиям участников пира. Она грубо отозвалась
о нежной, наполненной любовью, самоотвер-
женностью и состраданием песне Мери: «Не
в моде теперь такие песни! Но все ж есть
еще простые души: рады таять от женских
слез и слепо верят им». Казалось бы, душев-
ная черствость, ограниченность, примитив-
ность восприятия свидетельствуют о безраз-
личии Луизы к смерти: ведь недостаток во-
ображения не позволяет адекватно оценить
бездну между жизнью и смертью. Но Луиза
совершенно не готова к смерти, ее нарочитая
грубость — только поза, желание скрыть
всеобъемлющий, парализующий страх. Ее
слабость (увидев подъезжающую телегу, на-
полненную мертвецами, Луиза неожиданно
падает в обморок) вызывает у душевно чут-
кой Мери прилив нежности и сочувствия,
Мудрый, но не склонный к чувствительно-
сти Вальсингам, напротив, высмеивает психо-
логическую неполноценность Луизы, рядящу-
юся в тогу цинизма и высокомерия:
Ага! Луизе дурно; в ней, я думал,
По языку судя, мужское сердце.
Но так-то — нежного слабей жестокий,
И страх живет в душе, страстъми томимой!
Черствому эгоизму Луизы противостоит
самоотверженное великодушие и тонкость
Мери. Девушка с фаталистическим спокой-
ствием ожидает приближение смерти, вос-
принимая происходящее со смиренной бояз-
нью и покорностью судьбе. Печать смирения
и покорности несет любое высказывание Ме-
ри, все жизненные невзгоды, выпавшие на
долю людей, не вызывают у нее панического
ужаса. Человеку свойственно бояться гроз-
ных и непонятных проявлений огромного ми-
ра. Он слаб и беззащитен перед лицом веч-
ности, но таков его удел, так устроена жизнь.
Ни тени мысли о противостоянии, тем более
о борьбе с судьбой не возникает в песне Ме-
ри, высшее проявление человеческой мудро-
сти — смиренно заботиться о спасении души,
предоставив Богу распоряжаться жизнями
людей:
Поминутно мертвых носят,
И стенания живых
Боязливо Бога просят
Успокоить души их!
Поминутно места надо,
И могилы меж собой,
Как испуганное стадо,
Жмутся тесной чередой.
Смерть — естественный итог жизни че-
ловека. Катастрофа, несущая смерть множе-
ству людей, — проявление высшей мировой
воли, неподвластной человеку, не вызывает
чувства протеста у Мери, Столь же стоичес-
кую покорность проявляет она и в отношении
собственной судьбы. Мери верит в вечную
жизнь после смерти, и это помогает ей пере-
жить физическую разлуку с возлюблен-
ным. Если уж ей суждено погибнуть в рас-
цвете юности, она хочет защитить любимого,
не позволяя ему приближаться к телу умер-
шей. Лирическая героиня песни проявляет
на закате жизни высокую самоотвержен-
ность, предоставляя возлюбленному избе-
жать смерти, уйти «куда-нибудь, где б ты
мог души мученье усладить и отдохнуть».
Героиня обещает любимому не радости жиз-
ни, а утешение в памяти о любимой, которая
тоже сохранит о нем вечную память. Она ве-
рит, что спасенный ею возлюбленный обре-
тет душевный покой, умиротворение от со-
знания того, что ее жертвенная душа будет
всегда сопутствовать ему:
И когда зараза минет,
Посети мой бедный прах;
А Эдмонда не покинет
Дженни даже в небесах!
Песня Мери — гимн высокой и вечной
любви, способной преодолеть смерть, и в то
же время реквием погибшим от страшной на-
пасти. В этой песне воплощено величие жен-
ского начала, идея женской верности и само-
отверженности.
Совсем иначе воспринимает ситуацию
председатель пира Вальсингам. Тональность
его песни пронизана оптимизмом, энергией.
Его монолог не о жертвах и не о печальной
памяти погибших от чумы, а о жизни и бит-
ве со смертью за жизнь. Вальсингам не сми-
ряется безропотно перед бедой, сознавая ее
масштабы, а бросает ей вызов. Не пир про-
славляет он, а бой, не самозабвение и смире-
ние перед роком, а вызов небесам, не бегст-
во, а борьбу! Герой обращается к воле чело-
века, побуждая его к действию, к активному
противостоянию ударам судьбы, к проявле-
нию своих лучших качеств. Каков бы ни был
результат неравного противостояния — не-
достойно человека смиряться перед неиз-
бежной гибелью, а если уж встретить смерть,
то встретить ее с открытым забралом. В этом
сила человека, его подлинное величие. Валь-
сингам утверждает даже алогичную, каза-
лось бы, мысль: бросив вызов небесам, «серд-
це смертное» может обрести в бою подлинное
бессмертие. Разумеется, это не бессмертие
на небесах, которое проповедует Мери,
не христианская вечная жизнь. Бессмертие
Вальсингама — в сердцах и памяти людей.
Его песня — художественная и смысловая
кульминация пьесы.
Две песни — эмоциональная ось траге-
дии. «Жалобная песнь» Мери — прославле-
ние самоотвержения и смирения перед неиз-
бежной гибелью, верности и любви, непод-
властных смерти, Песня Вальсингама —
гимн самоутверждения человека, его дерзос-
ти и гордости перед лицом смерти, утверж-
дение человеческого бессмертия в борьбе
за жизнь. Казалось бы, авторская идея пол-
ностью воплощена в активной жизненной
философии председателя. Но Пушкин иссле-
дует жизнь во всей ее полноте и сложности
и старается избегать окончательных оценок.
Приход священника вносит диссонанс в уже
определившуюся победу философии Валь-
сингама о возвышающем человека героичес-
ком поединке с непреодолимым. Он находит
точные и сильные слова для осуждения пи-
ра, которые заставляют задуматься предсе-
дателя. Священник тоже стремится ободрить
угасший взор, но он не верит в возможность
физического спасения и лишь помогает под-
готовиться к смерти, напоминая о муках ада
и райском блаженстве:
Прервите пир чудовищный, когда
Желаете вы встретить в небесах
Утраченных возлюбленные души.
Вальсингам прислушивается к упреку
священника о том, что их «ненавистные вос-
торги смущают тишину гробов», и задумы-
вается о своем праве на внушение другим
своей воли. Но все же нет оснований утверж-
дать, что он предпочтет жизни на краю гибе-
ли смирение и бездействие перед лицом
смерти.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)