Советский человек — миф и правда
Когда мы произносим «советский человек», то подразумеваем под этим «русский человек». Но как только вместо определения «русский» ставишь другое — скажем, «немецкий», «итальянский» или «американский», то словосочетание как будто теряет всякий смысл. «Французский человек» — не звучит. Впрочем, не звучат и такие словосочетания, как «украинский человек», «таджикский человек», «казахский человек» или «латвийский человек». Мы скорее сказали бы «таджик», «казах», «латыш» или «азиат»
А вот «советский человек», «русский человек» — звучат. И не только звучат, но и имеют вполне определенный смысл. Я, например, воспринимаю эти словосочетания как синоним словосочетания «наш человек». Помните, в фильме «Москва слезам не верит» есть сцена, где Гоша с приятелем встревают в разборки подростков. Так вот, в конце сцены этот самый приятель Гоши с уверенностью говорит о парне, с которым уходит девушка: «Наш человек».
Выходит, «советский человек» — это «русский человек». Но ведь «советскими» были не только русские. В СССР было 15 республик, и все они были «советские». Однако жители этих республик воспринимались как представители конкретной национальности. И только русские были единственными, кто подходил под определение «советские».
На мой взгляд, этого рассуждения вполне достаточно, чтобы понять, что определение «советский человек» — один из тех мифов, которые выдавались за правду.
Известный французский ученый, изучавший мифологию индоевропейских народов, Ж. Дюмезиль пишет: «Мифы нельзя понять, если оторвать их от жизни людей, которые их создали». Миф о «советском человеке» был создан теми, кто пришел к власти в России в 1917 году. Сначала они называли себя большевиками, потом стали называться коммунистами. Себя они называли членами Российской социал-демократической партии большевиков, потом — Коммунистической партии Советского Союза.
Но все это тоже было мифом. Сегодня мы знаем, что не один Ленин стоял у истоков создания РСДРП. Видное место в этом политическом движении принадлежало Мартову. Ленин и Мартов были соратниками, единомышленниками и друзьями. Они вместе создавали газету «Искра» и гармонично дополняли друг друга — грубый, резкий и напористый Ленин и вежливый, внимательный, интеллигентный Мартов. Но, как известно, на II съезде в партии произошел раскол между сторонниками радикала Ленина и умеренного Мартова. На стороне Ленина оказалось меньшинство делегатов съезда, на стороне Мартова — большинство. Но позднейшая советская мифология утвердила за ленинцами название «большевики», за мартовцами -«меньшевики». Мартов считал, что каждый член партии имеет полное право на собственное мнение. Ленин был убежденным сторонником диктатуры пролетариата и полагал, что для всякого члена партии решение ее ЦК — закон. Мартов любыми способами стремился избежать ненужного кровопролития в возможной русской революции, Ленин же требовал мирового революционного пожара и потопления буржуазии в ее собственной крови.
Так в России появился «Емельян Пугачев с университетским образованием», которого потом стали называть «самым человечным человеком». Он был вдохновителем Великой Октябрьской социалистической революции, которая в действительности представляла собой «русский бунт, бессмысленный и беспощадный».
Древние греки мифом называли «слово о богах и героях». В древнерусской литературе были «Слово о законе и благодати», «Слово о полку Игореве», «Слово о погибели Русской земли». В русской литературе XX века «словом» стала история, начало которой положил Ленин, его соратники и последователи. Они утверждали, что советский государственный строй — это диктатура трудящихся, диктатура большинства. Но на самом деле это была диктатура большевиков над большинством — рабочими и крестьянами.
В библейской книге Екклесиаста есть такие слова: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем». А Евангелие от Матфея предупреждает: «Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные: по плодам их узнаете их».
Таким лжепророком для России XX века оказался Ленин. В советской литературе есть много произведений, в которых запечатлен образ Ленина — первого и главного советского человека. Возникла даже литературная Лениниана, у истоков которой стояли такие разные писатели и поэты, как М. Горький и В. Маяковский, Д. Бедный и С. Есенин, И. Сельвинский и М. Шагинян. Образ Ленина был наделен всеми мыслимыми положительными качествами и свойствами. Даже тело Ленина поместили в Мавзолей, чтобы весь мир мог видеть нетленные мощи советского «святого», «пророка». Но в отличие от мощей настоящих святых старцев, например, Киево-Печерской лавры, нетленность тела Ленина поддерживает целый научно-исследовательский институт, содержание которого обходится России в 4 тысячи долларов в сутки. Что же касается образа Ленина в художественной литературе, то, на мой взгляд, достаточно обратиться к эмигрантской прозе классика русской литературы А. Куприна, чтобы понять: советская Лениниана — это советская мифология.
Ставя вопрос о мифе и правде в образе советского человека, мы как будто делаем противопоставление. На самом деле «миф» не является синонимом лжи или выдумки. В мифе есть доля истины, правды. Но она настолько мала и так незначительна, что порой почти ничем не отличается ото лжи. Поэтому следует жить по правде, а не по мифам. Тогда мы будем жить во имя наших предков и ради наших детей, и нам не придется ничего разрушать и реставрировать.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)