Своеобразие жанра поэмы Н. В. Гоголя «Мертвые души»
Хотя понятие жанра непрерывно изменяется и усложняется, под жанром можно понимать исторически складывающийся тип литературного произведения, которому присущи определенные черты. Уже по этим чертам нам во многом становится ясна основ-ная мысль произведения, и мы примерно угадываем его содержа-ние: от определения «роман» мы ждем описания жизни героев от начала до конца, от комедии — динамичного действия и необычной развязки; лирическое стихотворение должно погружать нас в глу-бину чувств и переживаний. Но когда эти черты, присущие
о «половина» — Феоду-лия Ивановна, тощая как жердь, является полной противополож-ностью своему мужу. Но не только в описаниях помещиков мы на-ходим сходство с гомеровской поэмой. Интересен также и эпизод на таможне, который является как бы продолжением хитрости Одис-сея. Перевозка кружев на баранах явно перенята у античного героя, который спас свою жизнь и жизни своих товарщей, подвязав людей под овец. Аналогии есть и в композиции — экспозиция о прошлых делах Чичикова дана в конце произведения, так же, как и Одиссей рассказывает Алкиною о своих бедствиях, уже находясь почти рядом с родной Итакой. Но в поэме этот факт является как бы вступлением, а сам рассказ составляет главную часть. Такой перестановке вступлений, заключений и главной части способству-ет и еще один интересный факт: и Одиссей и Чичиков путешеству-ют как бы не по своей воле — они оба постепенно затягиваются стихиями, которые управляют героями, как хотят. Внимание обра-щает на себя сходство этих стихий — в одном случае это грозная природа, в другом — порочная природа человека. Итак, мы видим, что композиция непосредственно связана с жанром поэмы, и гоме-ровские аналогии здесь имеют огромное значение. Они играют большую роль в жанровом определении и расширяют поэму до «размеров» «малого рода эпопеи». На это прямо указывают необыч-ные композиционные приемы, позволяющие охватить значитель-ный отрезок времени, и вставные рассказы, усложняющие сюжет-ную линию произведения. Но говорить о прямом влиянии античного эпоса на гоголевскую поэму было бы неправильно. Начиная с древних времен многие жанры прошли сложную эволюцию. Думать, что в наше время воз-можен древний эпос — это так же нелепо, как и думать, чтоб в наше время человечество могло вновь сделаться ребенком, как писал Бе-линский, полемизируя с К. Аксаковым. Но поэма Гоголя, конечно, куда философичней, и некоторые критики находят влияние другого великого произведения, правда, уже эпохи средневековья — «Боже-ственной комедии» Данте. В самой композиции просматриваются некоторые черты сходства: во-первых, указывается на трехчастный принцип композиции произведения, и первый том «Мертвых душ», задуманных как трехтомник, являет собой, условно говоря, Ад дан-товской комедии. Отдельные главы представляют собой круги ада 1-й круг — Лимб — поместье Манилова, где находятся безгрешные язычники — Манилов с женой и их дети. Сладострастники Коробоч-ка и Ноздрев населяют второй круг ада, далее следуют Собакевич и Плюшкин, одержимые Плутосом — Богом богатства и скупости. Город Дит — губернский город, и даже стражник у ворот, у которо-го усы кажутся на лбу и напоминают таким образом рога черта, уже говорит нам о сходстве этих порочных городов своим видом. В то время когда Чичиков покидает город, в него вносят гроб покойного прокурора — это черти волокут его душу в ад. Через это царство тени и мрака проглядывает лишь один луч света — губернаторская дочка — Беатриче (или героиня 2 тома «Мертвых душ» Уленька Бетрищева). Композиционные и текстовые аналогии с комедией Данте указывают на всеобъемлющий и всеуничтожающий характер гоголевского произведения. Одним сравнением России с адом в пер-вом томе Гоголь помогает нам понять, что Россия должна воспря-нуть духом и из ада пройти в чистилище, а затем в рай. Такие не-сколько утопические и гротесковые идеи Гоголя, его всеуничтожаю-щие и поистине гомеровские сравнения могли быть выражены толь-ко в поэме, такой мистической и необычной по своему сюжету, как у Данте. В том, что Гоголь не сумел осуществить свой творческий за-мысел, состоящий в «создании* чистилища и рая (двух последую-щих томов), состоит эстетическая трагедия Гоголя. Он слишком хо-рошо осознавал падение России, и в его поэме пошлая российская действительность нашла свое не только философское, но и сатани-ческое отражение. Получилась как бы пародия, изобличение поро-ков российской действительности. И даже задуманное Гоголем воз-рождение Чичикова несет в себе оттенок некоего донкихотства. Перед нами открывается еще один возможный прообраз поэмы Гого-ля — травестированный рыцарский роман (которым является и «Дон-Кихот» Сервантеса). В основе травестированного рыцарского романа, а иначе плутовского, также лежит жанр похождений. Чи-чиков путешествует по России, занимаясь аферами и сомнительны-ми предприятиями, но сквозь поиски сокровищ проглядывают поис-ки духовного совершенства — Гоголь постепенно выводит Чичикова на прямой путь, который бы явился началом долгого пути возрож-дения во втором и третьем томах «Мертвых душ».Траве
стирование жанра, как, например, травестирование ры-царского романа в плутовской, приводит иногда к тому, что боль-шое влияние начинают оказывать и фольклорные элементы. Их влияние на формирование жанрового своеобразия «Мертвых душ» достаточно велико, причем на творчество Гоголя, который был ук-раинофилом, непосредственное влияние оказали именно украин-ские мотивы, тем более что и травести оказались наиболее распро-страненными на Украине (например, поэма Котляревского «Неида»). В. Бахтин находит в гоголевской поэме «формы веселого, карнавального шествия по преисподней». Итак, перед нами пред-стают обычные герои фольклорных жанров — богатыри, изобра-женные Гоголем как бы в перевернутом виде (в виде антибогатырей без душ). Это гоголевские помещики и чиновники, например Соба-кевич, который, о мнению Набокова, является чуть ли не самым поэтическим героем Гоголя. Большую роль в поэме играет и образ народа, но не жалкие Се-лифан и Петрушка, которые, по сути, тоже внутренне мертвы, а идеализированный народ лирических отступлений. Он не только указывает на такой фольклорный жанр, как лирическая народная песня, но как бы подводит нас к самому глубокому в художествен-ном и идейном смысле жанру — художественной проповеди. Гоголь сам мыслил себя богатырем, который, прямо указуя на недостатки, воспитает Россию и удержит ее от дальнейшего падения. Он думал, что, показав «метафизическую природу зла» (Бердяев), возродит падшие «мертвые души» и своим произведением, как рычагом, перевернет их развитие в сторону возрождения. На это указывает один факт — Гоголь хотел, чтобы его поэма вышла вместе с карти-ной Иванова «Явление Христа народу». Таким же лучом, способст-вующим прозрению, Гоголь представлял и свое произведение. В этом и есть особый замысел Гоголя: сочетание черт разных жанров придает его произведению всеобъемлющий дидактический характер притчи или поучения. Первая часть задуманной трилогии написана блестяще — только один Гоголь сумел так ярко показать безобразную российскую действительность. Но в дальнейшем писа-теля постигла эстетическая и творческая трагедия, художественная проповедь воплотила только первую свою часть — порицание, но не имела конца — раскаяния и воскресения. Намек на раскаяние со-держится в самом жанровом определении — именно лирические от-ступления, которыми и должна быть наполнена настоящая поэма, указывают на него, хотя они и остаются, пожалуй, единственной чертой настоящего лиро-эпического произведения. Они придают всему произведению внутреннюю грусть и оттеняют иронию. Сам Гоголь говорил, что 1-й том «Мертвых душ» — это лишь «крыльцо к обширному зданию», 2-й и 3-й тома — чистилище и возрождение. Писатель думал переродить людей путем прямого наставления, но не смог — он так и не увидел идеальных «воскресших» людей. Но его литературное начинание было затем продолжено в русской литературе. С Гоголя начинается ее мессианский характер — До-стоевский, Толстой. Они смогли показать перерождение человека, воскресение его из той действительности, которую так ярко изобразил Гоголь.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)