ТЕМА ВНУТРЕННЕЙ СВОБОДЫ В РОМАНЕ М. БУЛГАКОВА «МАСТЕР И МАРГАРИТА»
Роман «Мастер и Маргарита» Михаил Бул-
гаков писал, с перерывами, с конца 1928 года
до самой своей смерти в 1940 году. Ни малей-
шей надежды на его издание у автора, есте-
ственно, не было — он писал потому, что это-
го требовала его душа, и если и рассчитывал
на читателей, то только в будущем. Для гря-
дущих поколений оттачивалась каждая
строчка. Предчувствуя, что эта вещь — по-
следняя, «закатная», и, вероятнее всего, сле-
дующей не будет, Булгаков вложил в роман
всего себя, все, что пережил и передумал за
все свои мысли — о любви, свободе, творче-
стве, добре и зле, о нравственном долге, об
ответственности перед своей совестью. И по-
лучилось произведение абсолютно гениаль-
ное, во всей великой русской литературе нет
такого блистательного сплава лирики, сати-
ры и философии, как в этой поэме в прозе.
Роман завораживает с первой страницы, пе-
речитывать его можно бесконечно — и цели-
ком, и кусками, выбранными наугад.
Упоительное чувство свободы — вот глав-
ное в романе. Эта свобода — г и в полете фан-
тазии автора, и в великолепном языке рома-
на. И сложнейшую, казалось бы, композицию
в единое целое объединяет тема внутренней
свободы. Именно она определяет сущность ге-
роев, именно ее наличие или отсутствие ока-
зывается самым важным.
Облечен огромной властью римский проку-
ратор Понтий Пилат. Но он же и ее заложник.
Он раб кесаря и своей должности. Ничего не
хочет он так сильно, как освободить пленника.
И он имеет такую возможность. Но — боязнь
интриг, опасение, что его действия истолкуют
превратно, что это может повредить его карь-
ере, мешают ему поступить так, как он хо-
чет — и считает правильным. И чего же стоят
в таком случае его должность и его власть, ес-
ли он обязан говорить и поступать только
в рамках положенного, а вся радость бытия от-
равлена для него головной болью и ощущени-
ем своей несвободы?
Жалкий арестант Иешуа Га-Ноцри, изби-
тый, приговоренный к смерти, свободен — он
говорит и поступает так, как подсказывает
ему сердце. Нет, он не герой и не жаждет
смерти, но следовать своей натуре для него
так же естественно, как дышать.
Но ведь этот выбор дан каждому. И пре-
дательство себя, по мнению и самого автора,
и высших сил, действующих в романе, тяже-
лейший грех. Недаром возмездие, ни много
ни мало, — бессмертие раскаяния и тоски.
Но это у великих. А что же самые обыч-
ные люди? Те же москвичи?
И в Москве — что только не лишает че-
ловека свободы!.. Жилищный вопрос, карь-
ера, деньги, и, разумеется, вечный страх —
«как бы чего не вышло». А еще всевозможные
инструкции, желание жить «по уставу», «как
положено». Доходит до анекдота. Трамвай-
ная кондукторша, вся во власти служебных
обязанностей (явно в ущерб здравому смыс-
лу) кричит на кота, протягивающего ей гри-
венник на билет: «Котам нельзя!» И неваж-
но, что явление необычное — удивиться бы
да восхититься, да хоть испугаться, в конце
концов! — нет, главным оказывается, что в
трамвайной инструкции про котов не сказа-
но, значит, им оплачивать проезд нельзя
и кататься в трамвае нельзя.
Бог и царь для молодых авторов — Бер-
лиоз, председатель правления МАССОЛИТа.
Вроде все у него есть — и положение, и ин-
теллект, и эрудиция. И возможность влиять
на умы и творчество начинающих литерато-
ров. И все это он использует лишь для того,
чтобы отучить их мыслить самостоятельно и
свободно… Похоже, бедного БулгаковА очень
довели подобные руководители-надзиратели
от литературы, что он так безжалостно рас-
правился с Берлиозом.
Увы, в литературе давно царит дух не-
свободы. За то, чтоб тебя гарантированно пе-
чатали и подкармливали, продали себя мно-
гие и многие. И разнузданный гнев литера-
турных критиков, во главе с Латунским, на
Мастера, в сущности, так понятен. Эти жал-
кие ничтожества, пиявки на теле литературы
не могут простить ему его свободы — как он
смел сочинять свой роман, полагаясь лишь на
свою фантазию и талант, выбирать сюжет
сердцем, а не по руководящим указаниям. Ведь
они-то давно свою свободу продали. За воз-
можность обедать у ГрибоедовА, отдыхать в
Перелыгине, а главное — за то, чтобы гаран-
тированно печатали, оплачивали и не трога-
ли. И неважно, что и о чем писать — лишь
бы угадать и угодить. А до чего могут довес-
ти критики, автор слишком хорошо знал на
своем опыте. И сцены мести разъяренной
Маргариты выписаны с большим чувством и
сочувствием,
Да, москвичи пережили нелегкие времена.
Голод, разруха, суровая власть учили приспо-
сабливаться, чтобы выжить. Но и выживать
можно по-разному.
Ведь сохранил себя Мастер — так же,
как сохранил себя Булгаков, как сохранили
себя все, кто уважал в себе душу. Кто и в са-
мые трудные времена различал, что главное,
а что второстепенное.
И это главное — и, к сожалению, ред-
кое — почувствует в Мастере прекрасная
Маргарита. И вспыхнет любовь, и не удер-
жат ее ни минуты ни его вопиющая бедность,
ни ее привычка к роскоши.
Любовь и творчество — вот что дает кры-
лья, вот что помогает сохранить свободу.
И лишь пока есть свобода, они и живы. Убе-
ри ее — и ни любви, ни творчества.
-И ведь каждый вправе делать сам свой
выбор! Даже если нет таланта. Даже если
нет любви. Как улетает Наташа — ради од-
ного лишь пьянящего чувства свободы. Как
невозможно вернуться ей к прежней жизни
после того восторга, что она испытала.
Но ведь возвращается несчастный боров-
сосед, и в полете, и у дьявола на балу не рас-
стающийся со своим портфелем — слишком
уже въелась в кровь зависимость от привыч-
ного образа жизни. И остается ему теперь
лишь одно — глядеть в полнолуние на луну
и вздыхать об упущенной возможности, а по-
том плестись к ненавистной жене, к ненави-
стной службе и притворяться дальше.
Но как раздражает чужое счастье, чужая
свобода тех, кто добровольно от них отказал-
ся! Как едины они в стремлении уничтожить,
растереть в порошок, чтобы горели рукопи-
си, чтобы автора — непременно в сумасшед-
ший дом. Художник для них — как кость
в горле. Замечательна замена — в доме Ма-
стера отныне Алоизий Могарыч, провокатор
и доносчик, потомок Иуды, дитя и герой сво-
его времени.
Впрочем, есть, оказывается, и в Москве
место, где можно и сохранить свою свободу,
и даже вернуть утраченную. Место это —
сумасшедший дом. Здесь излечивается Иван
Бездомный от догм Берлиоза и от своего
стихоплетства, служащие Управления зре-
лищ избавляются от навязанного им пения…
Здесь можно быть собой. Но, пожалуй, толь-
ко здесь и можно.
Поэтому и получает Мастер в финале в
качестве награды не возвращение в преж-
нюю счастливую жизнь, а покой, и улета-
ют они с Маргаритой бесконечно далеко от
Москвы…
А что же Воланд? А Воланд за четыре
дня пребывания в Москве слегка позаба-
вился сеансами разоблачения. А с ним и мы.
Но странное дело, силы тьмы бесчинствуют
лишь там, где люди сами давно обращаются
со своей душой крайне небрежно. И почти-,
тельно отступают там, где честь и достоинст-
во — не пустые слова.
И, разумеется, Князь Тьмы прежде всего
ценит Свободу. Он сам — олицетворение сво-
боды. Поэтому столь уважительно его отно-
шение к Мастеру и его возлюбленной. Доста-
ется тем, кто сам себя ценит невысоко, сам
пачкает свою душу — и нарушением клятвы
Гиппократа, и «рыбкой второй свежести»,
и наворованными денежками в тайнике, и по-
стоянным враньем, и чванством, и лизо-
блюдством, как посетители ГрибоедовА, и
жадностью, и трусостью, и подлостью, то есть
отсутствием уважения к себе, своей рабской
сущностью. И некоторым общение с нечис-
той силой помогает осознать свое падение —
и исправить себя. Вот такое удивительное
влияние «силы, что вечно хочет зла и вечно
совершает благо».
Думая о том, в какие времена создавался
роман, вспоминая, как ломались тогда люди,
можно лишь восхититься мужеством автора,
сохранившего самое главное, то, что одно от-
личает человека от «твари дрожащей» —
внутреннюю свободу.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)