Три цивилизации и «маленький» человек в них по повести А. и Б. Стругацких «Улитка на склоне»
«Улитка на склоне» — это великолепный слепок нашей жизни, перенесенный в фантастические условия, до которых и мы можем довести наши леса, где человек-философ пытается найти себя и смысл не только своего, но и всеобщего бытия. В повести существуют как бы три цивилизации — Управление, Деревня и Город подруг. Видим мы их глазами Кандида и Переца, так называемых «маленьких» людей. Наверное, самое трагическое в Управлении и Деревне, что это фактически наша реальность с небольшим оттенком гротеска и фантастики. Бумажная и кабинетная
Кандид сильнее и счастливее Переца. Ему удается понять происходящее и бросить ему вызов. Все-таки в Управлении люди — они могут мечтать, надеяться. Кандид попадает в Город, царство подруг, где он и понимает власть слов «надо» и «нельзя», основ системы, ибо там она уже отшлифована. Он ужасается власти этих слов над ним, приобретенной еще в Управлении, потому что здесь она воистину безгранична. Любая идея, воплотившись полностью, сначала поражает. Так произошло и с Кандидом. Безобразная жестокость девушки с детскими ладошками и милой улыбкой, равнодушнейшая властность подруг, решающих, что и кто есть ошибка, лишние и нуждаются в «очищении», смотрящих на весь Лес как на свою собственность, изменяемую по их воле, как на мертвяков, лишенных свобод и вообще права на жизнь, если не будут соответствовать неким стандартам, — все это сначала шокирует Кандида, но затем словно озаряет его. Именно такой кошмар, такой расцвет системы нужен, чтобы понять, как она страшна, и возненавидеть ее. «Улитка на склоне» еще раз доказывает, что решение судьбы своих собратьев по каким-то закономерностям, когда их воспринимают лишь как абстрактное создание, которое в зависимости от «прогресса» будет жить так или эдак, либо вообще прекратит существование, — катастрофа для подвергаемых «прогрессу» обесчеловечение для решающих — женщины, матери превращаются в подруг, которые перестают не только сами чувствовать, но и видеть чувства даже своих детей.
Если Город можно назвать трагическим отражение Управления, то Деревню — комическим. Ее жители похожи на больших детей, которые подражают тому, что знают об Управлении и Городе. И в них поселяется вирус «нельзя», но это пока не более чем слово. Они кажутся глуповатыми, но ведь это влияние насильно вторгающихся в их жизнь Управления и Города, для них действительно непонятного, но которое они принимают. Мы и в реальной жизни встречали примеры и плоды такого «облагоденствия» «высшей» цивилизацией «низшей». Но Колченоги, Кулаки, Старосты, Старики и т. д. добры: Кандид и Нава были чужаками; однако их приняли без всяких подозрений и процедур; их болтовня не может оказаться для человека опасной, как в Управлении и Городе. Кандид, испытав самые жестокие и исключающие «надо» на себе, потеряв любимую, чудом спасшийся, возвращается туда, откуда долго стремился уйти, возвращается с любовью к этим людям. Он проклинает «прогресс» и «историческую правду», забывающих о нравственности и морали, милосердии и прикрывающих жестокость «закономерностью», и остается в Деревне, которая, словно улитка, со своим пониманием происходящего, прячется в хрупкий панцирь и медленно познает окружающий мир, чтобы хоть скальпелем продлить жизнь «счастливых обреченных», остановить безжалостные «жернова прогресса», но главное — остается с людьми без фальши, «просто хорошими».
На протяжении всей повести у читателя остается ощущение какой-то рутины, словно самого тебя, а не мотоцикл Тузика затягивает в клоаку, а конец удивительно светлый, несмотря на обреченность этих людей, как, наверное, всегда светло выступление человека против самодурства силы и власти, пробуждение в нем сострадания, осознание человека человеком в себе самом и других.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)