Возвращенные имена (А. П. Платонов. «Город Градов»)
Читатель разминулся с А. Платоновым
при его жизни, чтобы познакомиться
с ним в 60-е годы и открыть его заново
уже в наше время.
В. Васильев
Широкому читателю сегодня хорошо известны знаменитые произведения Андрея Платова «Котлован», «Чевенгур», «Ювенильное море». Все эти произведения посвящены так называемому «великому перелому» в нашем обществе. Глобальные платоновские вещи как бы отодвинули на второй план его ранее изданные произведения, такое, например, как «Город Градов».
Это сатирическая повесть.
Известно, что сам Платонов часто высказывал сомнения по поводу своих сатирических способностей. Но, как мне кажется, в повести «Город Градов» раскрылись большие возможности писателя в жанре сатиры. Эта повесть — глубокие размышления о жизни нашего общества во времена революционных преобразований. Я думаю, что в «Городе Градове» тема бюрократии только внешнее проявление мыслей писателя насчет нравственного идеала. Видимо, понимая, что их идеалы разные, Сталин, как известно, враждебно относился к Платонову. К счастью, писатель был уважаем М. Горьким и это ощутимо облегчило его участь. А точнее про это будет сказать: могло быть в его судьбе гораздо больше неприятностей, если бы не внимание Горького. Великий пролетарский писатель состоял даже в переписке с Платоновым. Например, по поводу романа «Чевенгур» он писал Платонову: «…при неоспоримых достоинствах работы Вашей, я не думаю, что ее напечатают, издадут. Этому помешает Анархическое Ваше умонастроение, видимо свойственное природе Вашего «духа».
М. Горький, с уважением и большим вниманием относившийся к творчеству Платонова, как-то посоветовал ему попробовать написать комедию. Неизвестно, знал ли Горький о том, что такая комедия уже была написана. Наверное, он не знал о существовании «Города Градова», но точно угадал сатирические способности Платонова.
Герой повести «Город Градов» Шмаков — «поэт» канцелярского дела. Он с огромным наслаждением занят перепиской различных бумаг. Сначала я даже не знал, как к нему относиться: то ли пожалеть его, как гоголевского Башмачкина, то ли отнестись к нему с презрением, как к глупцу? Но потом понял, что передо мной бюрократ, как и его товарищи, по-своему увлеченный переустройством общества: «Канцелярия стала их милым ландшафтом. Серый покой тихой комнаты, наполненной умственными тружениками, был для них уютней девственной натуры. За огорожами стен они чувствовали себя в безопасности от диких стихий неупорядоченного мира и, множа писчие документы, сознавали, что множат порядок и гармонию в нелепом, неудостоверенном мире».
Все они считают себя своего рода идеологами времени, в котором живут. Сам Шмаков сочиняет «Записки государственного человека». И все вместе они уверены, что «не было бы в Градове учреждений и канцелярий, не уцелела бы советская власть». Все они верят в бюрократию как в непобедимую и никем не остановимую силу: «История текла над их головами, а они сидели в родном городе, прижукнувшись, и наблюдали, и наблюдали усмехаясь за тем, что течет. Усмехались они потому, что были уверены, что то, что течет, потечет-потечет и — остановится».
Для нормального человека все это смешно. Но мне кажется, что сатирический талант Платонова проявляется еще и в том, что он как бы отстраненно повествует о нелепом, абсурдном поведении своих героев, и это делает их убедительнее для читателя.
Ну разве не абсурдно и в то же время правдоподобно поведение Бормотова, который «собрал на своей квартире-старожилов и хотел объявить в Градовской губернии автономную национальную республику, потому что в губернии жили пятьсот татар и штук сто евреев». Еще более смешной случай происходит, когда коммуна под названием «Импорт» ведет железную дорогу к другой коммуне под названием «Вера, Надежда, Любовь». Но дело срывается, потому что коммуна с таким поэтическим названием была ликвидирована именно за название, а посланный в Москву член правления «Импорта», чтобы за двести рублей купить паровоз, вообще не вернулся.
Конечно, Платонов не мог рассчитывать на доброе к себе отношение со стороны советской цензуры. Достаточно прочитать о претензиях градовской комиссии к набору техников, и станет ясно почему. А претензии такие: «… чтобы построить деревянный колодезь, техник должен знать всего Карла Маркса».
Далее писатель выявляет своего рода манифесты этого абсурдного, но деятельного в своих глупостях бытия. В отрывном календаре отмечаются «беспрерывные обязанности», самая главная из которых — «на забыть составить 25-летний перспективный план народного хозяйства — осталось два дня».
Я считаю, что нам не стоит безмятежно смеяться над глупыми град овцами. И хорошо, что такие писатели, как Андрей Платонович Платонов, были возвращены читателю временем, ведь они являются главными носителями здравого смысла в нашем обществе.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)