Анализ диалога в начале третьего действия пьесы Горького «На дне»
В центре пьесы А. М. Горького «На дне» — не столько человеческие судьбы, сколько столкновение идей, спор о человеке, о смысле жизни. Ядром этого спора является проблема правды и лжи, восприятие жизни такой, какова она есть на самом деле, со всей ее безысходностью и суровой правдой жизни людей «дна», или жизнь с иллюзиями, в каких бы разнообразных формах они ни представали. Сама композиция пьесы, ее внутреннее движение развенчивают философию Луки. В начале пьесы мы видим, что почти все герои одержимы своей мечтой, своей иллюзией. Появление
Самое большое поражение Лука терпит в споре с Сатиным. В последнем акте, когда Луки уже нет в ночлежке и все спорят о том, кто он такой и чего добивается, Сатин сперва защищает его. Он отрицает, что Лука — сознательный обманщик, шарлатан: «Молчать! Вы — все скоты! Дубье… молчать о старике!.. Старик — не шарлатан! Что такое — правда? Человек — вот правда! Он это понимал… вы — нет!.. Он врал… но — это из жалости к вам, черт вас возьми!» Но в пылу спора, сам того не замечая, Сатин превращается в противника Луки. «Есть много людей, которые лгут из жалости к ближнему… Я знаю! я читал! Красиво, вдохновенно, возбуждающе лгут!.. Есть ложь утешительная, ложь примиряющая… ложь оправдывает ту тяжесть, которая раздавила руку рабочего… и обвиняет умирающих с голода… Я — знаю ложь! Кто слаб душой!.. и кто живет чужими соками, — тем ложь нужна… Одних она поддерживает, другие — прикрываются ею… А кто сам себе хозяин… кто независим и не жрет чужого — зачем тому ложь?.. Ложь — религия рабов и хозяев… Правда — бог свободного человека!» Этот монолог Сатина провозглашает новое отношение к человеку. Утешительная ложь названа им религией «рабов и хозяев». Ложь как «религию хозяев» воплощает в себе хозяин ночлежки Костылев, живущий чужими соками. Лука же воплощает в себе ложь как «религию рабов», выражающую их слабость и подавленность, их неспособность бороться, склонность к терпению и примирению, и всепрощению.
Когда-то Лука в ночлежке в ответ на вопрос, есть ли Бог, изрек: «Коли веришь, — есть; не веришь — нет…» Эта мысль лежала в основе его философии: нравится — верь и утешайся. Сатин, отталкиваясь от мысли Луки, делает совсем иной вывод: человек свободен в выборе своего отношения и к вере, и к жизни, к ее устройству и ее порядку: «Он — молится? Прекрасно! Человек может верить и не верить… Это его дело! Человек свободен… он за все платит сам: за веру, за неверие, за любовь, за ум — человек за все платит сам, и потому он свободен!.. Человек — вот правда!» Монолог во славу человека Сатин произносит в минуты душевного подъема. Горький понимал, насколько такое выступление неорганично для характера героя: «…Речь Сатина о человеке бледна. Однако, кроме Сатина, ее некому сказать, и лучше, ярче сказать он не может. Уж и так эта речь чуждо звучит его языку».
Горький поставил в драме «На дне» проблему истинного и ложного гуманизма — первый поставил ее так широко и страстно, заставив задуматься над этой проблемой миллионы людей в мире. Вдумываясь в образы людей, выброшенных на «дно» жизни, миллионы людей говорили себе: если даже отброшенный назад, почти к пещерному бытию, человек не превращается в зверя — значит, человеческое сильнее звериного; если даже на самом дне жизни в человеке вспыхивают искры веры в возможность счастья на земле — значит, эта вера неугасима. И миллионы людей на земле стали повторять вдохновенные слова из пьесы «На дне»: «Человек — вот правда!», «Человек — это звучит гордо!», «Все — в человеке, все для человека!» Исполненные светлой веры в Человека с большой буквы, слова Сатина уже давно перестали быть в сознании людей афоризмом Сатина, зажили как мудрое изречение самого Горького.
Особую романтическую окраску монолог Сатина приобретает еще и потому, что гимн Человеку звучит на самом «дне» жизни, в самых жестоких обстоятельствах, «в подвале, похожем на пещеру», в котором живут «бывшие» люди, выброшенные и никому не нужные. Монолог Сатина звучит как вызов этим обстоятельствам и в то же время как вызов смирению и утешительному состраданию. В этом вызове — созвучие монолога Сатина нараставшим в стране революционным настроениям. Перед читателем возникал вопрос: что нужно сделать для того, чтобы человек вновь стал человеком и обрел независимость и свободу? Вывод подсказывался финалом пьесы и возвышенным монологом Сатина: «Человек — вот правда! Существует только человек, все же остальное — дело его рук и его мозга! Чело-век! Это — великолепно!..» Если человек в своей сущности прекрасен и только строй, основанный на эксплуатации, низводит его до ужасающего состояния, нужно сделать все, чтобы создать условия, когда человек станет поистине свободным и прекрасным. Именно так были восприняты слова Сатина в начале 1900-х годов. Артист Московского Художественного театра В. И. Качалов вспоминал: «Пьеса воспринималась как пьеса-буревестник, которая предвещала грядущую бурю и к буре звала».
Давно ушли в прошлое времена, описанные Горьким в пьесе «На дне». Но священная для Горького потребность — пробудить личность, ее способность к размышлению, к постижению сущего — не стареет. Сейчас, когда встала трудная задача перестроить жизнь, человеческие отношения, получили небывалое распространение запросы осмысленной духовной жизни. Многое может почерпнуть для себя думающий читатель и зритель. И в этом секрет неувядающей ценности пьесы Горького «На дне».
(1 votes, average: 5,00 out of 5)