Бесценных слое мот и транжир…» (Лирический герой ранней лирики В. В. Маяковского.)
Прошедший XX век был веком колоссальных общественных противоречий и потрясений. Каждый век нуждается в собственном поэте, который сделал бы «боль времен своею собственною болью». Таким поэтом своего времени был Маяковский; с его мощной, властно вошедшей в наше сознание и литературу поэзией связано очень многое. Он первый, используя свой необыкновенный ритм, соединил политику и лирику. Вся его любовь к человеку вылилась в мощную струю нового искусства. В поэме «Человек» он пишет: «И только боль моя острей, стою, огнем объят, на несгораемом
Он верил в революцию, боролся стихом с ее врагами, видя их не только в Колчаке и Деникине, но и в советских, новых мещанах, «дряни». А сегодняшние противники поэта не хотят этого замечать. Не знают они и другого: есть ранний Маяковский, тонкий лирик, необычайно одаренный стилист, подлинный новатор стихосложения, экспериментатор в области формы. Располагая стихи «лесенкой», он добился того, что каждое слово стало значимым, весомым. Рифма его необычайная, она как бы «внутренняя», чередование слогов не явное, не очевидное — это белый стих. А как выразительна ритмика его стихов! Кажется, будто ритм в поэзии — самое главное, сначала рождается он, а потом уже мысль, идея, образ.
Послушайте!
Если звезды зажигают,
Значит, это кому-нибудь нужно…
В юности Маяковский был связан с футуристами, но он пошел дальше своих собратьев по перу и сумел раздвинуть рамки своего творчества, чтобы стать на голову выше всех. После революции имя Горького стало символом буревестника революции. Блок воспринимался «как трагический поэт эпохи», услышавший музыку революции. Маяковский вошел в нашу культуру поэтическим знаменосцем Октября, первым поверившим в светлое будущее страны. Каждый поэт рано или поздно дает оценку своему творчеству, а Маяковский верил, что его поэзия будет нужна народу. Если многие не понимали поэта, считая его временным глашатаем революции, то сам Маяковский утверждал обратное. «Мой стих громаду лет прорвет и явится весомо, грубо, зримо, как в наши дни вошел водопровод, сработанный еще рабами Рима» — писал поэт в поэме «Во весь голос».
Уже в ранних стихах он нашел необычные и мощные способы выражения антивоенных мыслей:
По черным улицам белые матери
Судорожно простерлись, как по гробу глазет.
Вплакались в орущих о побитом неприятеле:
«Ах, закройте, закройте глаза газет!»
Нестандартные абзацы, со временем превратившиеся в знаменитую лесенку, большое количество неологизмов, превращение привычных слов в нестандартные, скрытый юмор, часто переходящий в сарказм, — это далеко не полный перечень новаторства поэзии Маяковского. В лирике он оставался верен этим приемам. Даже в такой социальной поэме, как «Хорошо», он не удерживал свою лирическую фантазию. «…В деревнях — крестьяне. Бороды веники. Сидят папаши. Каждый хитр. Землю попашет, попишет стихи»; «Лишь лежа в такую вот гололедь, зубами вместе проляскав — поймешь, нельзя на людей жалеть ни одеяло, ни ласку»; «Если я чего написал, если чего сказал — тому виной глаза-небеса, любимой моей глаза»; «Не домой, не на суп, а к любимой в гости, две морковки несу за зеленый хвостик…»
Мало поэтов, которые умели совместить реальность разрухи, социальную и революционную страсть с нежной лирикой любовного признания:
Я
много дарил
конфет да букетов, Но больше всех
дорогих даров Я помню
_ морковь драгоценную эту И полполена
березовых дров.
И конечно, поет не был бы самим собой, если бы после описания этого голода и холода не добавил:
Мне
легче, чем всем, — я Маяковский. Сижу
и ем
кусок конский…
Поэты способны предчувствовать, предугадывать. Молодой Маяковский предугадал самого себя, свое творчество, сказав: Я сразу смазал карту будня…»
Действительно, в его творчестве есть все, что угодно, кроме обыденности. Возможно, потому, что он умел играть «ноктюрн на флейте водосточных труб»…
Маяковский был сложной, противоречивой натурой, но он был настолько глубок в своих сомнениях и прозрениях, что рядом в ту пору по силе идеи, выраженной в его стихах, сопоставить было некого. Многие поэты, не приняв революции, уехали в другие страны, другие творили в более интимном, узком масштабе. Даже Есенин, певец тончайших оттенков человеческой души, не смог понять всего размаха происходящих событий. Маяковский пишет о тяжелом труде поэта: «Поэзия — та же добыча радия, в грамм — добыча, в год — труды: изводишь единого слова ради тысячи тонн словесной руды».
Наш современник Е. Евтушенко очень точно сказал, что поэт в России больше, чем поэт. Это полностью можно отнести к Маяковскому. Как он хотел был понятым! Какой только травле он не подвергался, но оставался верен себе, не поменял убеждений в зависимости от смены власти. Он верил, что сумеет быть понятым потомками. В своей предсмертной поэме «Во весь голос», которую он успел закончить, поэт писал: «Я к вам приду в коммунистическое далеко, не так, как песенно-есенинский про витязь. Мой стих дойдет через хребты веков и через головы поэтов и правительств».
Сразу после его похорон Марина Цветаева писала: «Боюсь, что, несмотря на народные похороны, весь плач по нем Москвы и России. Россия до сих пор не поняла, кто ей был дань лице Маяковского».
(1 votes, average: 5,00 out of 5)