ЧЕЛОВЕК И ПРИРОДА В ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЯХ
Грустно.
И ни черта не понять,
что там мозгует режим:
Северным рекам шеи свернуть
или отнять Гольфстрим!
Фазиль Искандер
Недавно я случайно посмотрел старый
фильм «Хозяин тайги». Хотя он был снят
еще до моего рождения, но очень мне понра-
вился. Молодой Золотухин играл участково-
го милиционера где-то в Сибири, единствен-
ного «в одну сторону на пятьдесят верст, а в
другую — на пятьсот». Он борется с брако-
ньерами и побеждает. Тогда-то я впервые се-
рьезно задумался о том, почему люди так
тельно, что до того все разговоры на эту те-
му я словно пропускал мимо ушей. Вспомни-
лись, конечно, и другие ленты.
Узнал я и историю фильма «У озера»,
снятого больше двадцати лет назад. Оказы-
вается, с него началась борьба за чистоту
Байкала, которая по сей день не закончена.
Так постепенно из разрозненных фактов ста-
ло складываться представление об экологи-
ческой проблеме, о том, как литература под-
няла эту тему. Потом в школе пришлось го-
товить доклад на тему «Человек и природа в
произведениях советских писателей».
Вот что я выяснил. Еще в конце прошлого
века Достоевский, Чехов, Мамин-Сибиряк и
другие стали писать о варварском отношении
к природе, особенно к лесу. Но в советское вре-
мя эту тему надолго забыли. Тогда был в моде
лозунг о том, что нечего ждать милости от при-
роды, а ее богатства надо взять самим. Потом
в голове Сталина возник план «преобразова-
ния» природы, и в эту кампанию активно
включились некоторые писатели.
Против «преобразования» поднял свой го-
лос известный русский писатель Леонид Лео-
нов. Его роман «Русский лес» открыл в сере-
дине 50-х годов «художественную» экологию. —
В 50-60-е годы много сделали для родной
природы К. Паустовский, В. Белов, В. Липатов
и другие.
Много сделал для защиты. природы Виктор
Астафьев, удостоенный звания Героя Социали-
стического Труда. Он, например (я читал об
этом в газете), раскрыл тайну «объекта № 27»,
который на самом деле должен был стать мо-
гильником для радиоактивных отходов из
стран Европы (тысячи верст везли бы их!) под
Енисеем. Кто знает, может быть, этим предот-
вращен сибирский Чернобыль? В семидеся-
тые годы им написаны «Последний поклон»
и «Царь-рыба». Повествование в рассказах
«Царь-рыба» показывает нам «малых» бра-
коньеров, нарушающих запреты на охоту и
рыбную ловлю, и «больших», готовых ради
плана разорить всю тайгу.
Между тем Астафьев убежден: «Тайга на
земле и звезды на небе были тысячи лет до
нас. Звезды потухали иль разбивались на ос-
колки, взамен их расцветали на небе другие.
И деревья в тайге умирали и рождались, од-
но дерево сжигало молнией, подмывало ре-
кой, другое сорило семена в воду, по ветру…
Нам только кажется, — подчеркивает свою
мысль писатель, — что мы преобразовали…
тайгу… Нет, мы лишь ранили ее, повредили,
истоптали, исцарапали, ожгли огнем. Но стра-
ху, смятенности своей не смогли ей пере-
дать, не привили и враждебности, как ни
старались».
Мне кажется, что с этими мыслями согла-
сится и Валентин Распутин, тоже очень много
сделавший для защиты русской природы.
Он был в числе тех, кто поднял свой голос про-
тив поворота северных рек. В повести «Про-
щание с Матерой» он рисует нам страдания
людей, вынужденных покидать свою и своих
предков родину. Кто-то из власть имущих,
этих наследников сталинских «преобразовате-
лей», принял решение построить на реке ГЭС.
Десятки деревень обречены быть затоплен-
ными. Кажется, вместе с людьми плачет
и природа. Величествен образ старого дере-
ва: его пытались срубить — отскакивают топо-
ры, спилить — не берут пилы, поджечь — не
горит. Варвары в конце концов отступают.
Не так ли сопротивляется и природа: как ни
крушат ее — все еще стоит.
Но ведь и ее силы не беспредельны. А если
не выдержит? Останется ли жив сам человек?
Он должен заботиться о природе: это его дом.
Он не гость, а хозяин в нем на долгие тысяче-
летия. Вновь поднимается эта проблема в дру-
гой повести Распутина — «Пожар». «Лес выру-
бать — не хлеб. сеять», — с горечью думает
главный герой произведения. Леспромхоз торо-
пится выполнить план, кубометры заготовить.
«А лес выбрали — до нового десятки и десятки
лет. Вырубают же его при нынешней технике
в годы. А потом что?» Читатель готов кричать
вместе с героем: «План?! Да лучше бы мы без
него жили. Лучше б другой план завели — не
на одни только кубометры, а на души! Чтоб
учитывали, сколько душ потеряно, к черту-дья-
волу перешло, и сколько осталось!». Это верно.
Где нет любви и жалости к природе, там
нет и жалости к человеку. А вместе с приро-
дой гибнет и человек. Причем не только
нравственно, но и в прямом смысле. Об этом
еще одна интересная повесть — «Дамба»
Владимира Мазаева. Не очень известная кни-
га, правда, но меня она привлекла своей прав-
дивостью. В произведении рассказывается о
типичном уже, к сожалению, для наших дней
случае. Во время сильного дождя прорыва-
ется дамба отстойника, где хранилось 600 ты-
сяч кубов ядовитых отходов коксохимичес-
кого производства. Черная волна вливается в
реку, отравляя все живое. Власти, конечно, пы-
таются ликвидировать последствия, но многое
поправить уже невозможно.
Кто же виноват? Да, как всегда, никто.
О том, что дамба построена с нарушениями
технологии и возможен прорыв, знали, но не
принимали мер. Предупреждениям о возмож-
ной катастрофе не придавали значения. Пер-
вый секретарь горкома партии никогда за че-
тыре года руководства городом этими пробле-
мами не интересовался, даже понятия не имел
о заводском гидроотвале. Природа, по мысли
писателя, мстит своим обидчикам. Получают
отравления дочь и зять первого секретаря. Чер-
ной волной разрушен дачный поселок, где
располагаются и дачи руководителей завода.
Писатели учат людей задумываться над
тем, что же мы творим с природой?! Слишком
много в последние годы случается аварий и
катастроф, чтобы не прислушаться к их муд-
рому голосу.
Григорий Медведев в своей документаль-
ной повести «Чернобыльская тетрадь» говорит
о том, что в погоне за чинами и наградами ака-
демики, экономисты и политики многие годы
обманывали народ, утверждая, что атомная
энергетика безопасна. Мы знаем теперь, чем
обернулась эта «безопасность». Повесть закан-
чивается очень сильными словами писателя.
Он ходит по кладбищу, где похоронены жерт-
вы Чернобыля, и вспоминает, что тела их
сильно радиоактивны и они были похоронены
в цинковых гробах. «Так требовала санэпид-
станция, и я думал об этом, ибо земле помеша-
ли сделать ее последнюю работу — превра-
тить тела умерших в прах. Проклятый ядер-
ный век! Даже здесь, в извечном человеческом
исходе, нарушаются тысячелетние традиции.
Даже похоронить, по-людски предать земле
нельзя.» Сильнее не скажешь…
(1 votes, average: 5,00 out of 5)