ПОВЕСТЬ ГРИГОРИЯ БАКЛАНОВА «НАВЕКИ — ДЕВЯТНАДЦАТИЛЕТНИЕ»
Сороковые роковые,
Свинцовые, пороховые…
Война гуляет по России,
А мы такие молодые!
Д. Самойлов
Одной из центральных тем в мировой ли-
тературе была и остается тема молодых на
войне. Какая бы ни была война, какой бы на-
циональности ни был солдат, всегда мы сопе-
реживаем своим сверстникам. Они, как и мы,
сегодняшние, мечтали, строили планы, вери-
ли в будущее. И все это рушится в один миг.
Война меняет все.
Военная тема стала основной у тех писате-
лей, кто прошел фронтовые дороги. Девятнад-
цатилетними
Владимир Богомолов, Алесь Адамович, Анато-
лий Ананьев, Виктор Астафьев, Григорий Бак-
ланов, Юрий Бондарев. То, о чем они расска-
зали в своих произведениях, было общим для
их поколения. Как сказали поэты-фронтовики
Павел Коган и Михаил Кульчицкий:
Мы были всякими, любыми,
Не очень умными подчас.
Мы наших девушек любили,
Ревнуя, мучась, горячась…
Мы — мечтатели. Про глаза-озера
Неповторимые мальчишеские бредни.
Мы последние с тобою фантазеры,
До тоски, до берега, до смерти.
— Писатели-фронтовики свой гражданский
долг исполнили.
Для Бакланова рассказ о войне — это рас-
сказ о своем поколении. Из двадцати ребят-
одноклассников, ушедших на фронт, он вер-
нулся один. Бакланов закончил Литератур-
ный институт и стал писателем-прозаиком.
Главным направлением его творчества стала
тема войны. Страстное желание Бакланова
рассказать о пережитом им и его сверстника-
ми, воссоздать ту подлинную картину, кото-
рую видели только фронтовики, можно по-
нять. Читая его произведения, мы, молодые,
вспоминаем тех, кто воевал, понимаем смысл
их жизни.
Эмоциональным толчком к написанию по-
вести Г. Бакланова «Навеки — девятнадца-
тилетние» стал случай, происшедший во вре-
мя съемок фильма «Пядь земли». Съемочная
группа наткнулась на останки, засыпанные
в окопе: «…Вынули на свет запекшуюся в пе-
ске, зеленую от окиси пряжку со звездой. Ее
осторожно передавали из рук в руки, по ней
определили: наш. И должно быть, офицер».
И долгие годы томила писателя мысль: кто
был он, этот безызвестный офицер. Может
быть, однополчанин?
Бесспорно, главный фигурой войны все-
гда был и остается солдат. Повесть «Наве-
ки — девятнадцатилетние» — это рассказ
о молодых лейтенантах на войне. Им прихо-
дилось отвечать и за себя, и за других без
каких-либо скидок на возраст. Попавшие на
фронт прямо со школьной скамьи, они, как хо-
рошо сказал Александр Твардовский, «выше
лейтенантов не поднимались и дальше коман-
диров полка не ходили» и «видели пот и кровь
войны на своей гимнастерке». Ведь это они,
девятнадцатилетние взводные, первыми под-
нимались в атаку, воодушевляя солдат, подме-
няли убитых пулеметчиков, организовывали
круговую оборону.
А самое главное — несли груз ответствен-
ности: за исход боя, за формирование взвода,
за жизнь вверенных людей, многие из кото-
рых годились по возрасту в отцы. Лейтенан-
ты решали, кого послать в опасную разведку,
кого оставить прикрывать отход, как выпол-
нять задачу, потеряв по возможности меньше
бойцов.
Хорошо сказано об этом чувстве лейте-
нантской ответственности в повести Баклано-
ва: «Все они вместе и по отдельности каждый
отвечали и за страну, и за войну, и за все, что
есть на свете и после них будет. Но за то, что-
бы привести батарею к сроку, отвечал он
один».
Вот такого храброго, верного чувству
гражданского долга и офицерской чести лей-
тенанта, совсем еще юношу, и представил
нам писатель в образе Владимира Третьяко-
ва. Герой Бакланова становится обобщенным
образом целого поколения. Вот почему в за-
головке повести стоит множественное чис-
ло — девятнадцатилетние.
Содействует удаче повести и естествен-
ное единение правды минувших лет и наше-
го сегодняшнего мироощущения. Порой зада-
ешься вопросом, кто размышляет — Володя
Третьяков или Григорий Бакланов: «Здесь, в
госпитале, одна и та же мысль не давала по-
коя: неужели когда-нибудь окажется, что
этой войны могло не быть? Что в силах лю-
дей было предотвратить это? И миллионы ос-
тались бы живы?..». Эти строки из произве-
дения еще раз подчеркивают близость авто-
ра к своему герою.
Говоря о своей повести, Г. Бакланов отме-
чал два обстоятельства: «В тех, кто пишет
о войне, живет эта необходимость -. расска-
зать все, пока жив. И только правду». А вто-
рое: «Теперь, на отдалении лет, возникает
несколько иной, более обобщенный взгляд на
событие».
Совместить взгляд на отдалении с прав-
дивой атмосферой былого — задача трудная.
Бакланову это удалось.
Такая тональность заявлена в стихотвор-
ных эпиграфах. Прочитав повесть, только
тогда понимаешь, почему Бакланов поставил
именно два. Философски обобщенные строки
Тютчева:
Блажен, кто посетил сей мир
В его минуты роковые! —
содействуют с полемически задиристым ут-
верждением «прозы войны» в стихах Орлова:
А мы пройми по этой жизни просто,
В подкованных пудовых сапогах.
Это сочетание, соотнесение обобщенности
и правды, раскрывает основную мысль пове-
сти. Бакланов рисует точно подробности
фронтового бытия. Особенно важны детали
психологические, создающие эффект нашего
присутствия там, в те годы, рядом с лейте-
нантом Третьяковым. И в то же время по-
весть бережно и ненавязчиво опирается на
рожденные уже раздумья и обобщения. Вот
описание минут перед атакой: «Вот они, по-
следние эти необратимые минуты. В темноте
завтрак разносили пехоте, и каждый хоть
и не говорил об этом, а думал, доскребая ко-
телок: может в последний раз… С этой мыс-
лью и ложку вытертую прятал за обмотку:
может, больше и не пригодится».
Вытертая ложка за обмоткой — деталь
фронтового быта. Но то, что каждый думал
о необратимости этих минут, уже сегодняш-
нее, обобщенное видение.
Бакланов придирчиво точен в любых де-
талях фронтового быта. Он справедливо
считал, что без правды малых фактов нет
правды великого времени: «Он смотрел на
них, живых, веселых вблизи смерти. Макая
мясо в крупную соль, насыпанную в крышку
котелка, рассказал про Северо-Западный
фронт. И солнце подымалось выше над ле-
сом, а своим чередом в сознании приходило
иное. Неужели только великие люди не ис-
чезают вовсе? Неужели только им суждено
и посмертно оставаться среди живущих?
А от обычных, от таких, как они все, что си-
дят сейчас в этом лесу, — до них здесь так
же сидели на траве, — неужели от них ни-
чего не останется? Жил, зарыли, и как буд-
то не было тебя, как будто не жил под солн-
цем, под этим вечным синим небом, где сей-
час властно гудит самолет, взобравшись на
недосягаемую высоту. Неужели и мысль не-
высказанная и боль — все исчезает бесслед-
но? Или все же отзовется в чьей-то душе?
И кто разделит великих и не великих, когда
они еще пожить не успели? Может быть, са-
мые великие — Пушкин будущий, Тол-
стой — остались в эти годы на полях войны
безымянно и никогда ничего уже не скажут
людям. Неужели и этой пустоты не ощути
жизнь?».
Эти строки звучат как философское обоб-
щение, как вывод, как мысль самого Бакла-
нова. Простота сюжета и напряженный ли-
рический пафос определяют, по-моему, сек-
рет эстетического эффекта повести.
И конечно, органично вплетается в наст-
роение повести любовь Володи Третьякова.
Та самая, к которой едва-едва смогли при-
коснуться или совсем не успели познать эти
«нецелованные» лейтенанты, шагнувшие со
школьной скамьи в смертную круговерть.
Щемящая лирическая нота все время звучит
в повести, усиливая ее внутреннее напряже-
ние, ее высокий трагедийный пафос.
С разными людьми пришлось встретить-
ся лейтенанту Третьякову на коротком
фронтовом пути. Но хороших было больше.
Неповторимо различны по своему темпера-
менту, энергии, душевному чувству и его
соседи по госпитальной палате, и его одно-
батарейцы. Но все в целом они-то фронто-
вое содружество, которое укрепило силы Тре-
тьякова.
«Гаснет звезда, но остается поле притя-
жения» — эти слова слышит в госпитале
Третьяков. Поле притяжения, которое созда-
но тем поколением и которое возникает как
главное и цельное настроение повести. О по-
колении, а не об одном герое захотел расска-
зать Г. Бакланов. Как на фронте вся жизнь
порой умещалась в одно мгновение, так и в
одной фронтовой судьбе воплотились черты
поколения. Поэтому смерть Третьякова воз-
вращает нас к началу повести: к тем остан-
кам, обнаруженным в засыпанном окопе на
берегу Днестра. Смерть как бы вводит героя
в кругооборот жизни, в вечно обновляющее-
ся и вечно длящееся бытие: «Когда санинст-
руктор, оставив коней, оглянулась, на том
месте, где их обстреляли и он упал, ничего не
было. Только подымалось отлетевшее от зем-
ли облако взрыва. И строй за строем плыли
в небесной выси ослепительно белые облака,
окрыленные ветром», — будто поднявшие
бессмертную память о них, девятнадцатилет-
них. Навсегда герои повести Бакланова, пи-
сателя-фронтовика, как и их прототипы, ос-
танутся молодыми. Ощущение красоты и це-
ны жизни, острое чувство ответственности
перед павшими за все, что происходит на
земле, — вот такой душевный настрой оста-
ется поле прочтения повести «Навеки — де-
вятнадцатилетние «.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)