Романтический мир раннего Блока (1)
Как писать стихи? Кто из нас не пытался хоть раз в жизни зарифмовать пару строк! И легче всего писать о том, чего не знаешь. Поэтому в пятнадцать лет пишут о любви, в двадцать — о смысле жизни, в пятьдесят — опять о любви, а в семьдесят — о молодости. Принято считать, что поэты осознают свой дар рано, первые стихи пишут в детстве или в ранней юности, а вот для прозы нужно созреть. Но перечитаем раннего Пушкина и сравним со стихами, написанными поэтом зрелым. Станет понятно: для стихов нужен опыт, мысль, сумма прожитого и передуманного. Однако
Ранние стихи Блока объединены в книгу с символическим названием: «До света». Они полны предчувствий и ожидания, написаны в традициях романтизма. Романтики первыми сказали «нет» пошлости повседневной жизни, первыми поняли, что есть что-то, что должно придавать жизни смысл, причем жизни каждого отдельного человека. Они отстаивали право на мечту, на то, чтобы сказать расчетливому и благополучному миру, что он не стоит даже того, чтобы на него рассердиться. Только ирония была оружием романтизма, только понимание, что «в жизни все не так, как на самом деле» — его символом веры. Но Блок писал в то время, когда мощь реального мира уже требовала если не признания, то активной борьбы. Поэтому трагизм мироощущения у него доходит до предела.
Пусть светит месяц — ночь темна.
Пусть жизнь приносит людям счастье, —
В моей душе любви весна
Не сменит бурного ненастья.
Ночь распростерлась надо мной
И отвечает мертвым взглядом
На тусклый взор души больной…
Такая боль, выплеснутая в стихах молодого поэта, который еще не знал настоящих реальных жизненных бурь, может вызвать усмешку, но не вызывает. Чувство правды и тоски приходит раньше опыта и выливается в слове:
Я чувствовал вверху незыблемое счастье,
Вокруг себя — безжалостную ночь.
Я всех благодарил за слово утешенья
И руки жал, и пела мысль в крови:
«Блаженный, вечный дух унес твое мученье!
Блажен утративший создание любви!»
Только смерть сохраняет любовь неизменной и защищенной от разочарования — вот смысл этих стихов, и нужно обладать огромным даром, чтобы уже в юности выразить невероятно точную и глубокую мысль.
Самыми известными из ранних стихов Блока стали «Стихи о Прекрасной Даме». Этот цикл знаменует великий переворот в душе Блока. Поэт находит то, к чему будет теперь стремиться, о чем будет писать, что противопоставит уродливой реальности — культ Женщины, Женственности, чистой и таинственной любви. Этот культ был общим для символистов, открывших для русской поэзии мистицизм и его понятия. Мистики видели тайну там, где другие — лишь обычные проявления жизни, для них все было полно символов и знаков, не раскрывающих смысл, а лишь намекающих на то, что он существует, но недоступен сознанию. Словарь Блока полон типичных для мистико-романтической поэзии слов: «туманы, таинственные страны, предчувствие, святой завет,
медленный и сладкий яд, надзвездная тайна…» Все полно предчувствий, как в самом известном стихотворении этого цикла:
Предчувствую Тебя. Года проходят мимо —
Все в облике одном предчувствую Тебя.
Весь горизонт в огне — и ясен нестерпимо,
И молча жду, — тоскуя и любя.
Блок страстно верит в то, что тайна обретет земные черты, и только один страх преследует его: не узнать в земной жизни образ, явившийся ему в «надзвездных далях»:
Весь горизонт в огне, и близко появленье,
Но страшно мне: изменишь облик Ты,
И дерзкое возбудишь подозренье,
Сменив в конце привычные черты.
Каждая встреча с женщиной в жизни имеет глубокий смысл, становится знаком, возвещающим приближение Той, которая воплотит предчувствуемый идеал. Для поэзии несказанного нужны особые слова, поэтому так далека она от точности, предметности. Это стихи-намек, стихи, живущие в разреженном воздухе тайны, предопределенности, предчувствий и знамений. Стихи раннего Блока полны религиозной символики — «лампада», «Я, отрок, зажигаю свечи», «темная церковь», «Солнце Завета»… Но нельзя назвать их стихами о религии. Сам Блок нашел более точное слово: благочестие. Это строгая чистота чувства и смирения в присутствии чего-то высокого, оправдывающего жизнь.
Александр Блок остался бы только одним из представителей символической школы в русской поэзии, если бы его стихи так и застыли в туманной дымке чего-то неназываемого, непонятного, неземного. Но за всеми намеками скрывается вещность, реальность. Прекрасные Дамы ступают не по облакам, а по улицам Санкт-Петербурга, встречаются с поэтом в родных полях, исчезают в темных проулках ночного города. А жизнь приходит с весной, которая «в Неве ломает льдины»:
Там — в улице стоял какой-то дом,
И лестница крутая в тьму вводила.
Там открывалась дверь, звеня стеклом,
Свет выбегал — и снова тьма бродила.
Там в сумерках белел дверной навес
Под вывеской «Цветы» прикреплен болтом…
Поэзия живет в пределах точной городской топографии, девушка исчезает за стеклянной дверью, за окнами мелькают не фантастические тени таинственных существ, а тени живых, несовершенных, но дорогих поэту людей. Самые сильные и современные, созвучные нам стихи молодого Блока точны, сжаты, до предела просты и полны чувства:
Ужасен холод вечеров,
Их ветер, бьющийся в тревоге,
Несуществующих шагов
Тревожный шорох на дороге.
Холодная черта зари —
Как память близкого недуга
И верный знак, что мы внутри
Неразмыкаемого круга.
Здесь нет таинственных символов, но все полно тайны, несуществующие шаги — это звук, который многие слышали, сидя в одиночестве у окна ледяным зимним вечером. А неразмыкаемый круг — сознание того, что все мы от рождения до смерти находимся в тюрьме собственной души, сознания, тела. Только поэты чувствуют это сильнее и умеют найти слова, чтобы дать нам возможность сказать о себе их голосом.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)