РЫЦАРСКАЯ ЧЕСТЬ И ВЛАСТЬ ДЕНЕГ В ТРАГЕДИИ А. С. ПУШКИНА «СКУПОЙ РЫЦАРЬ»
Полное название первой из маленьких тра-
гедий — «Скупой рыцарь {сцены из Ченсто-
новой трагикомедии: ТЪе соуе! оиз Кш§Ы:)».
Почему Пушкин сделал отсылку к несущест-
вующему произведению английского поэта
Ченстона? Что это: литературный прием,
позволяющий заинтриговать читателя, или
стремление скрыть воплощенную в образах
исторических, пусть и вымышленных, сущ-
ность современного эгоизма? По-видимому, и
то и другое. Ссылка на Ченстона служит как
бы своеобразной литературной реминисцен-
цией, вводящей
тем, образов, деталей, что позволяло автору
создать очень скупыми средствами точную,
выразительную картину изображаемой эпохи.
И в то же время толчком к столь убедитель-
ной мистификации были и личные мотивы: по-
эт опасался, что современники могут воспри-
нять сюжет как историю взаимоотношений в
семье ПушкинЫх (скупость отца Александра
Сергеевича была общеизвестна).
В начале пьесы действие происходит в
башне средневекового замка: в разговоре ры-
царя с оруженосцем речь идет о прошедшем
и будущем рыцарском турнире, шлеме, ла-
тах и коне, о блестящей победе. Налицо все
внешние атрибуты рыцарства, тот романти-
ческий флер, который был хорошо знаком
читателям по романам Вальтера Скотта. Од-
нако романтический колорит представляет
лишь внешнюю сторону событий, небольшая
реалистическая ремарка героя резко снижа-
ет высокий строи речи Альбера, его возвы-
шенный образ и эмоциональный фон произ-
ведения, и вот произведение уже напомина-
ет роман Сервантеса. Когда герой «помчался
вихрем и бросил графа на двадцать шагов,
как маленького пажа», и прекрасная Клотиль-
да, дама рыцарских романов, «закрыв лицо,
невольно закричала», Альбер неожиданно
раскрывает весьма прозаическую причину
своей «силы дивной»:
Взбесился я за поврежденный шлем,
Геройству что виною было? — скупость.
Времена крестовых походов безвозвратно
прошли, рыцарский турнир — это такое же
развлечение (хоть и опасное), как и пир при
дворе герцога, а шлем и латы перестали вы-
полнять защитную функцию и превратились
в атрибуты роскоши, без которых стыдно и пе-
ред другими рыцарями, и перед прекрасными
дамами. Альбер сокрушается оттого, что не
в состоянии приобрести новый шлем, крайне
необходимый для участия в очередном турни-
ре, а его соперник хоть формально и проиграл,
но понес меньший ущерб, чем победитель:
Его нагрудник цел венецианский,
А грудь своя: гроша ему не стоит;
Другой себе не станет покупать.
Внутренний драматизм^пьесы определя-
ется уже в начальной реплике героя: «Во что
бы то ни стало на. турнире явлюсь я». Проти-
воречие между бедностью и стремлением со-
блюсти приличия, обострившая жизненную
активность Альбера первая победа, дающая
герою в его представлении моральное право
претендовать на заслуженные блага, неиз-
бежно приводят его к утверждению жизнен-
ного принципа: добиваться цели во что бы то
ни стало. Вера в свою избранность, убежден-
ность в своем праве на удовлетворение по-
требностей любой ценой вступают в непри-
миримый конфликт д внешним миром, со
всеми, кто мешает достижению жизненных
целей, и ведут к преступлению: ведь другие
люди воспринимаются как досадная непри-
ятность, подлежащая устранению. Так счи-
тает не только Альбер, но и его отец, и рос-
товщик. Каждый из них преследует свою
цель, которая каждому представляется един-
ственно достойной.
Добиваться удовлетворения своих потреб-
ностей — жизненный принцип главных геро-
ев трагедии. Во что бы то ни стало хочет жить
по-рыцарски Альбер, а для этого ему нужны
деньги. Во что бы то ни стало стремится за-
получить богатство старого барона ростовщик
Соломон. Он уже ссужал молодого рыцаря
деньгами и рассчитывает на скорый возврат
долга. Во что бы то ни стало защищает свои
сокровища Скупой рыцарь. Баронское золото,
спрятанное в сундуках, — вершина всех по-
мыслов героев трагедии, предмет, определяю-
щий их поведение. Правда, ценность золота,
его магическая власть, воспринимается героя-
ми по-разному.
Ростовщик относится к деньгам наиболее
прагматично. Он профессионал, зарабатыва-
ет, отдавая деньги в рост. Богатство для не-
го — естественный результат затраченных
усилий, признак состоятельности, возмож-
ность удовлетворять свои желания. Но и бо-
гатый ростовщик не защищен от унижений,
и он не обрел подлинной душевной свободы и
независимости. Хитрый еврей много вложил
в молодого наследника сокровищ и вынужден
во что бы то ни стало добиться от Альбера
согласия отравить отца, чтобы с лихвой вер-
нуть свои деньги. Он очень искусно расстав-
ляет свои сети, страстно желая добраться до
подвалов рыцарского замка, для чего испод-
воль подводит Альбера к простому способу
разрешения всех его проблем:
Барон здоров. Бог даст — лет десять,
двадцать,
И двадцать пять и тридцать проживет он.
Но все ухищрения Соломона обернулись
против него. Возмущению молодого барона не
было предела: «Как! Отравить отца! И смел
ты сыну…». Альбера оскорбило, что презрен-
ный еврей посмел сделать столь гнусное пред-
ложение ему, рыцарю, для которого бесчестье
страшнее смерти. После этого потрясения ры-
царь решительно отказался от услуг ростов-
щика, назвав его Иудой:
Его червонцы будут пахнуть ядом,
Как сребреники пращура его…
Так что же, Альбер, истинный рыцарь,
смог переступить через свою безудержную
жажду: ведь деньги нужны ему как воздух.
А ведь он действительно ненавидит отца и
ждет его смерти, считая жадность родителя
источником своих бед. Характеристика ста-
рого барона Альбером безжалостна и не ос-
тавляет сомнений в его истинном отношении
к отцу:
…как алжирский раб,
Как пес цепной. В нетопленной конуре
Живет, пьет воду, ест сухие корки,
Всю ночь не спит, все бегает да лает.
А золото спокойно в сундуках
Лежит себе.
Альбер считает, что вправе претендовать
на золото отца: его рыцарская честь, укре-
пившаяся победой в турнире, могла получить
реальную силу, только опираясь на матери-
альную основу. Но он проявил благородство,
одержал нравственную победу над ростов-
щиком. Значит, его жизненный принцип «во
что бы то ни стало» в большей степени ло-
зунг, чем руководство к действию, а индиви-
дуалистические устремления ограничены
жесткими рамками совестливости?
Разумеется, конечная цель Альбера — не
деньги, а внутренняя свобода, а деньги явля-
ются лишь средством обрести полноту жиз-
ни. Но в диалоге с жидом он проявил не со-
вестливость, а рыцарскую честь. На следую-
щий день Альбер, не колеблясь, примет
вызов старого барона, чтобы мечом добыть
наследство. Но ведь, по сути, это равносиль-
но убийству: силы сторон слишком неравны,
чтобы считать поединок справедливым (ра-
зумеется, Альбер легко сразил бы старика,
формально соблюдя все требования рыцар-
ского кодекса чести). Молодой рыцарь ис-
кренне обрадовался, принимая вызов барона:
«Благодарю. Вот первый дар отца». Еще бы,
ведь он рассчитывал добиться той же цели,
к которой подталкивал его жид, привычными
ему средствами, сохранив лицо и при этом
практически ничем не рискуя. Да, Альбер
слишком рыцарь, чтобы прибегать к бесчест-
ному способу достижения цели, но это ры-
царство показное. С точки зрения общечело-
веческой морали, он готов совершить ради
достижения цели банальное убийство, обле-
ченное в форму рыцарского ритуала.
А кто же такой Скупой рыцарь, смерти ко-
торого так жаждут другие персонажи? Дейст-
вительно ли он столь презренное существо,
достойное сравнения с псом и рабом, живу-
щее лишь животной страстью к накопитель-
ству, или у него есть своя философия? Так
же как и жид, барон сколотил состояние рос-
товщичеством; золото — история его жизни
и свидетельство «человеческих забот, обма-
нов, слез, молений и проклятий». Каждая мо-
нета напоминает Скупому рыцарю реальных
людей, должников, не заслуживающих сост-
радания, потому что все они для него «ленив-
цы, плуты, бродяги и притворщики». Золото
для барона — символ независимости и могу-
щества:
Что не подвластно мне? Как некий демон
Отселе править миром я могу;
Лишь захочу — воздвигнутся чертоги;
В великолепные мои сады
Сбегутся нимфы резвою толпою;
И музы данъ свою мне принесут,
И вольный гений мне поработится,
И добродетель и бессонный труд
Смиренно будут ждать моей награды.
Скупой рыцарь безраздельно царствует
в своей вымышленной державе. Реально он
не извлекает выгод из своего положения, жи-
вет исключительно скромно, что и дает повод
Альберу возмущаться его жадностью. Но ба-
рону не нужно осуществление могущества
золота, для него главное — чувствовать свое
право на власть и осознавать возможность
воспользоваться им в любой момент. Ба-
рон — своего рода поэт золота. Но защищать
свое исключительное право на владение бо-
гатством он готов даже после смерти. Золото
дается дорогой ценой: лишениями, кровью,
жизнью. Поэтому барон негодует, предчувст-
вуя претензии сына на богатство, которого
тот не заслужил:
Безумец, расточитель молодой…
Он разобьет священные сосуды,
Он грлзъ елеем царским напоит —
Он расточит… А по какому праву?
И барон, накопивший золото во имя выс-
шей независимости, и Альбер, жаждущий
богатства для осуществления реальной сво-
боды, преследуют каждый свои цели, что не
может не привести к трагической развязке:
«Ужасный век, ужасные сердца!».
(1 votes, average: 5,00 out of 5)