СВОЕОБРАЗИЕ РАННЕЙ ЛИРИКИ В. МАЯКОВСКОГО
— А почему вы одеты в жел-
тую кофту?
~ Чтобы не походить на, вас.
В. Каменский.
Юность Маяковского.
В 1912 году в альманахе футуристов «По-
щечина общественному вкусу» были опуб-
ликованы стихотворения В. Маяковского
«Ночь» и «Утро». Так заявил о себе молодой
и самобытный поэт — поэт, которому сужде-
на была долгая и непростая творческая судь-
ба, и не только пожизненная, но и посмерт-
ная, ибо произведения автора неоднократно
оценивались и переоценивались критикой и
читателями.
Ранний
ставлен многими открытиями в области сти-
хосложения. Практически сразу отказавшись
от попыток литературного подражания, Мая-
ковский буквально ворвался в русскую по-
эзию начала XX века — поэзию, где по пра-
ву блистали такие светила, как Блок, А. Бе-
лый, Гумилев, Ахматова, Брюсов. Его стихи
разительно отличались от того, что принято
было считать хорошей поэзией, но он быстро
вошел в силу и утвердил свою творческую
индивидуальность, право на то, чтобы быть
Маяковским. Его рассвет, по словам А. Ахма-
товой, был бурным: отрицая «классическую
скуку», поэт предлагал новое, революцион-
ное искусство, и в своем лице — его предста-
вителя. Несомненно, многое в раннем творче-
стве Маяковского связано с таким художест-
венным направлением, как футуризм, но при
этом идеи и поэтические средства их вопло-
щения в произведениях автора были много
шире традиционных футуристических уста-
новок. Своеобразие ранней лирики Маяков-
ского обусловлено прежде всего его личнос-
тью, его ярким талантом, его взглядами и
убеждениями.
Едва ли не основной темой этого перио-
да становится тема трагического одиночест-
ва поэта:
Я одинок, как последний глаз
у идущего к слепым человека.
Причина этого в том, что вокруг — «нет
людей». Есть толпа, масса, сытая, жующая,
глядящая «устрицей из раковины вещей».
Люди исчезли, и потому герой готов целовать
«умную морду трамвая» — чтобы забыть ок-
ружающих:
Ненужных, как насморк,
и трезвых,
как нарзан.
Герой одинок, он, возможно, один в этом
мире. Наверное, отсюда эгоцентрический па-
фос многих его стихотворений. «Себе, люби-
мому, посвящает эти строки автор», «Я», «Не-
сколько слов обо мне самом», «Я и Наполеон»,
«Владимир Маяковский» — таковы названия
его стихов того времени. «Я» — вот слово, ко-
торое определяет динамику поэтического
действия: «Я, воспевающий машины и Анг-
лию». Поэт приходит в этот мир, чтобы про-
славить себя:
Мир огромив мощью голоса,
иду — красивый,
двадцатидвухлетний.
Он обращается к людям будущего:
«Славьте меня!» —
Вам завещаю я сад фруктовый
своей великой души.
В этом подчеркнутом эгоцентризме —
свойственная поэзии Маяковского склонность
к общественному эпатажу. «Костюмов у ме-
ня не было никогда. Были две блузы — гнус-
нейшего вида… Взял у сестры кусок желтой
ленты. Обвязался. Фурор» — таковы выход-
ки Маяковского-хулигана. И еще — скан-
дально-изве. стное:
Я люблю смотреть, как умирают дети.
Что стоит за подобного рода действиями?
Категорическое неприятие автором буржуаз-
ной культуры, юношеский нигилизм и, воз-
можно, душевная ранимость самого поэта.
За своим амплуа хулигана Маяковский скры-
вал душу тонкую, ищущую любви и любя-
щую, защищая ее от тех, кто «ничего не по-
нимают».
Маяковский, как он пишет о самом себе, —
«сплошное сердце». Уже в ранних стихах он
предстает обреченным гореть на «несгораемом
костре немыслимой любви». Предчувствие
любви, ее ожидание — «Будет любовь или нет?
Какая — большая или крошечная?» — вот что
наполняет монологи героя. Его душа ищет
любви, и потому он пишет: «Себе, любимому,
посвящает эти строки автор». Его чувство ос-
тается невостребованным:
Где любимую найти мне,
-такую, как и я?
Поэт мучительно переживает свое одино-
чество, для него груз «нерастраченных ве-
сен» просто несносен:
Несносен не так, для психа,
а буквально.
Любимая женщина, появившись однаж-
ды, навсегда наполняет смыслом существова-
ние героя. Но его счастье — мучительное
и недолговечное: разлуки и измены суть по-
стоянные спутники любви; однако, несмотря
на это, герой находит в себе силы сказать:
Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.
Существенно, что в ранней поэзии Маяков-
ского практически отсутствуют пейзажные
описания. В автобиографии «Я сам» поэт так
объясняет свое «пренебрежение» к теме при-
роды: «После электричества совершенно бро-
сил интересоваться природой. Неусовершен-
ствованная вещь». Ее место в творчестве проч-
но занимает пейзаж городской: дома, улицы,
автомобили. Часто подобного рода описания
нарочито натуралистичны, поэт как будто за-
дается целью изобразить уродливые «вещи
века». «Красивость», поэтичность — качества,
которые автор отвергает. Это иллюстрируют,
к примеру, следующие строки:
Улица провалилась, как нос сифилитика.
Река ~ сладострастье, растекшееся в слюни.
Отбросив белье до последнего листика,
сады похабно развалились в июне.
Окружающий мир вызывает резкое не-
приятие, протест со стороны автора. Его апо-
феозом можно считать поэму «Облако в шта-
нах». Она состоит из четырех частей, каждая
из которых разоблачает какой-либо аспект
действительности. Герой провозглашает: «До-
лой вашу любовь, долой ваше искусство, до-
лой вашу религию, долой ваш строй!» По
масштабу, по глубине художественного обоб-
щения, по диапазону поэтических средств
эта поэма является, на мой взгляд, одним из
лучших произведений Маяковского.
Художественные средства, языковые
приемы поэта отличает подчеркнутый на-
турализм, прозаизм. Он пишет: «звезды-
плевочки» — о тех самых звездах, которые
наполняют, по словам Канта, «благоговени-
ем и восхищением» душу человека. Он за-
являет:
Я знаю —
гвоздь у меня в сапоге
кошмарней, чем фантазия у Гете.
В этих строках — средоточие всего ми-
ра на личности поэта, соположение низмен-
ного и возвышенного, поэтического и проза-
ического.
В ранней лирике Маяковский отдает дань
экспериментаторству» поиску новых форм,
словотворчеству. И нужно уметь видеть за
обилием сложных метафор, гипербол, неоло-
гизмов, непривычных синтаксических конст-
рукций глубинный смысл текста.
Одно из ранних стихотворений автора —
«А вы могли бы?»
Я сразу смазал карту будня,
плеснувши краску из стакана;
я показал на блюде студня
косые скулы океана.
На чешуе жестяной рыбы
прочел я зовы новых губ.
А вы
ноктюрн сыграть
могли бы
на флейте водосточных труб?
Что таится в этих строчках? Может
быть, их написал человек, которому не хва-
тает безмерности любви и океана? Может
быть, они о праве художника преображать
будни, видеть поэзию там, где, казалось бы,
ей совсем не место? О том, что только насто-
ящий артист способен сыграть на водосточ-
ной трубе?
Поэт предлагает нам свое видение мира
и свои способы его воплощения. Отвергнув
традиционные формы поэзии, Маяковский
обрек себя на непростую судьбу эксперимен-
татора, человека, который не будет понят
многими. Но его путь — путь, без которо-
го современное искусство было бы неполным,
в чем-то ущербным:
Послушайте!
Ведь, если звезды зажигают ~
значит — это кому-нибудь нужно?,
(1 votes, average: 5,00 out of 5)