Сюжет и герои одного из рассказов В. М. Шукшина («Чудик»)
«…Было ему тридцать девять лет от роду. Он работал киномехаником в селе. Обожал сыщиков и собак. В детстве мечтал быть шпионом». Так кончается рассказ. И только в конце мы узнаем, что звали героя Василий Егорыч Князев.
А начинается повествование еще более лаконично: «Жена называла его — Чудик. Иногда ласково. Чудик обладал одной особенностью: с ним постоянно что-нибудь случалось. Он не хотел этого, страдал, но то и дело влипал в какие-нибудь истории — мелкие, впрочем, но досадные».
Шукшин очень скуп на слова. Но это не экономия,
Вот еще пример лаконичной выразительности: «Чудик уважал городских людей. Не всех, правда: хулиганов и продавцов не уважал. Побаивался».
Сравнив хулиганов с продавцами, Шукшин с конкретным сарказмом отозвался о грубых и наглых торговых работниках советского периода. И это гораздо изящнее, чем прямолинейные фельетоны и карикатуры того времени. Кроме того, в предложении дана определенная характеристика героя. Ясно, что он человек провинциальный и застенчивый.
Эта характеристика усиливается эпизодом с потерянными деньгами. Чудик увидел в магазине на полу пятидесятирублевую ассигнацию. Пошутил, что богато, мол, тут люди живут, положил деньги на прилавок и ушел. А потом обнаружил, что это его собственные деньги. Большие, кстати, полмесяца тогда за полсотку работали. Но постеснялся вернуться и заявить свои права.
«Но только он представил, как он огорошит всех этим своим заявлением, как подумают многие: «Конечно, раз хозяина не нашлось, он и решил прикарманить». Нет, не пересилить себя — не протянуть руку за проклятой бумажкой. Могут еще и не отдать».
Эти краткие, но емкие фразы не только рисуют своеобразный характер героя, но и обладают социальной критикой. Казалось бы, стереотипный диалог с работницей почты, которая «знает, как нужно писать телеграммы». А сколько в нем издевки над узколобыми чиновниками всех мастей!
«В аэропорту Чудик написал телеграмму жене: «Приземлились. Ветка сирени упала на грудь, милая Груша меня не забудь. Васятка».
Телеграфистка, строгая сухая женщина, прочитав телеграмму, предложила:
— Составьте иначе. Вы — взрослый человек, не в детсаде. /’
— Почему? — спросил Чудик. — Я ей всегда так пишу в письмах. Это же моя жена!.. Вы, наверно, подумали…
— В письмах можете писать что угодно, а телеграмма — это вид связи. Это открытый текст.
Чудик переписал.
«Приземлились. Все в порядке. Васятка». Телеграфистка сама исправила два слова: «Приземлились» и «Васятка»
Стало: «Долетели. Василий».
— «Приземлились». Вы что, космонавт, что ли?
— Ну, ладно, — сказал Чудик. — Пусть так будет».
На первый взгляд в рассказе почти ничего не происходит.
Ну съездил герой к родственникам, ну деньги потерял, за что получил от жены шумовкой по голове, ну с людьми в дороге пообщался. Никакого тебе криминала, как в современной прозе «модных» писателей, вроде Марининой или Доценко, никакой стрельбы, ни одного убийства или изнасилования. Ив то же время рассказ буквально насыщен протестом чистой человеческой души, вынужденной жить в корыстном, неблагоустроенном мире. Есть там эпизод, почти незаметный в общем течении событий, когда герой едет в поезде: «Входили и выходили разные люди, рассказывались разные истории.
Чудик тоже одну рассказал какому-то интеллигентному товарищу, когда стояли в тамбуре, курили.
— У нас в соседней деревне один дурак тоже… Схватил головешку — и за матерью. Пьяный. Она бежит от него и кричит. «Руки, кричит, руки-то не обожги, сынок!» О нем же и заботится… А он прет, пьяная харя. На мать. Представляете, каким надо быть грубым, бестактным…
— Сами придумали? — строго спросил интеллигентный товарищ, глядя на Чудика поверх очков.
— Зачем? — не понял тот. — У нас за рекой, деревня Раменское…
Интеллигентный товарищ отвернулся к окну и больше не говорил».
Так и будут отворачиваться от Чудика «интеллигентные» и не слишком интеллигентные люди. Возненавидит его и сноха, в которой слились уродливые типы всех недалеких «выходцев из деревни».
«…Тут только понял Чудик, что — да, невзлюбила его сноха. А за что, действительно?
— А вот за то, что ты — никакой не ответственный, не руководитель. Знаю я ее, дуру. Помешалась на своих ответственных. А сама-то кто! Буфетчица в управлении, шишка на ровном месте. Насмотрится там и начинает… Она и меня-то тоже ненавидит — что я не ответственный, из деревни… А ведь сама из деревни! — как-то тихо и грустно изумился Дмитрий. — А вот… Детей замучила, дура, одного на пианинах замучила, другую в фигурное катание записала. Сердце кровью обливается, а — не скажи, сразу ругань».
И все-таки Чудик счастлив. Хотя бы тем, что жена с ним «иногда ласкова», что идет «рясный парной дождик» и можно снять ботинки и бежать по мокрой, теплой траве, подпрыгивать и петь громко: «Тополя-а-а, тополя-а…»
(1 votes, average: 5,00 out of 5)