«Загадочная русская душа» в повести Лескова «Очарованный странник»
Николая Семеновича Лескова постоянно интересовали нравы могучих, особенных характеров, необычных в собственных проявлениях. К ним относится герой повести «Очарованный странник». Иван Северьяныч Флягин рассказывает попутчикам о своей прожитой жизни с простодушием и честностью, похожими на исповедь. Перед нами открывается судьба бывшего беглого крепостного, скитальца по свету. Лесков нарекает своего героя силачом, уподобляет Илье Муромцу. Богатырство простого русского мужика, миновавшего, не склонившись, тяжкие испытания, обладает
Крестьянин, воин, послушник, Иван Северьяныч, подобно своему былинному прототипу, «всю жизнь погибал, но не погиб». Такие люди несут в себе громадный потенциал сил. Лесков именует странника, идущего по просторам родины и истории, «очарованным», подвластным неким колдовским чарам жизни, которые ввергают героя в драматические события. Одно из «очарований», имеющих непобедимую власть над Флягиным, — обаяние красоты, озаряющей мир. Весенний пейзаж, красавец конь, русская песня и «природы совершенство» — женщина — способны зажечь страстную натуру Ивана Северьяныча. На конной ярмарке он восхищается конями, его душа рвется к ним. Еще сильнее чувство восторга охватывает Флягина, когда он входит в трактир, где поет красавица цыганка Груша. «Так, милостивые государи, меня и обдало не знаю чем, но только будто столь мне сродным…» Знаменателен этот эпитет «сродный» — указывает на органическую связь героя с красотой мира, которая находит в нем проникновенного ценителя. Сам сиятельный князь признает особую талантливость мужика, называя его истинным артистом.
Очарование красотой, не однажды оказавшееся причиной страннических мытарств Флягина, объясняет название повести. Но есть в эпитете «очарованный» и другой смысл. Богатырь-черноризец объясняет превратности своей судьбы мистически: мать обещала отдать сына Богу, а Иван пытался самовластно нарушить материнскую клятву. Он «первое самое призвание опроверг», не уйдя в монастырь, избрав мирской путь. Однако мистические чары, не давая погибнуть, привели его в Божью обитель — монастырь. И, тем не менее, флягинское мистическое осмысление собственной судьбы отвергается Лесковым. Когда Иван Северьяныч пытается дать сверхъестественное объяснение своему приходу в чернецы, читателю припоминаются собственные слова героя, противоречащие выводу и обнажающие горькую правду: стареющий странник остался без крова и пищи, ему просто деться было некуда. Писатель противопоставляет флягинскому пониманию власти роковых начал свое, складывающееся из учета прозаически-будничных мотивировок поворотов в биографии героя. Роковые начала — это силы социального давления и их отпечаток на личности российского простолюдина. Эпитет «очарованный» в своем втором значении является социально-исторической метафорой.
Лесков увидел и показал русский национальный характер в знаменательный момент его истории. С одной стороны, вера самобытных искателей правды в предопределенность пути не согласуется с их активностью и разрушается ею. С другой стороны, в испытаниях жизни герой, чувства которого преобладали над интеллектом, вырабатывает сознательную волю к историческому действию. Бунтарское начало, толкавшее Ивана Северьяныча к импульсивным поступкам, сливается с осознанным стремлением влиять на ход событий. «Мне за народ очень помереть хочется» — формула итога полувекового пути современного автору Ильи Муромца. Герой Лескова поднимается до духовной самооценки работы, жаждет морально «усовершенствоваться». Вся его исполненная противоречий исповедьразмышление свидетельствует о трудном становлении нового народного самосознания.
Духовные искания «очарованных странников» и их жажда деятельности выступают как внутренние стимулы самодвижения народа. Традиционное восхваление народного героя не привлекало Лескова. Последней фразой повести он охарактеризовал Флягина не только как «простую душу», но и как «младенца», считая, что народу предстоит еще избавление от черт «младенчества», инфантильности, обусловленных все теми же чарами прошлого. «Повествования своего минувшего он исповедал со всей откровенностью своей простой души, а провещания его остаются до времени в руке сокрывающего судьбы свои от умных и разумных и только иногда открывающего их младенцам». Тысячу раз прав был Лесков в определении черт национального русского характера.
Столетие, минувшее после кончины Лескова, наметило ему значение, измерение, в голову не приходившие ни его критикам, ни защитникам. Лесков — создатель сказаний, творец нарицательных образов, не просто берущих отдельную специфичность в людях той поры, но нащупывающих основные, фундаментальные свойства русского национального рассудка и русской судьбы. Собственно в настоящем измерении писатель воспринимается в настоящее время как национальный русский гений.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)