О романе «Школа для дураков» Саши Соколова
Модернизм связан с постижением и воплощением некой сверхреальности. Исходной точкой модернизма является хаотичность, абсурдность мира, богооставленность действительности; универсальным состоянием — индивидуализм. Отчуждение мира от человека, враждебность внешнего мира выводят на метафизические, надличностные основы и ценности. Для модерниста всегда самодостаточен мир, духовной свободы. В модернизме обнаруживается иррациональность и отрицание идеи исторического прогресса. В целом модернизм — это искусство элитарное. Но модернизм
«Школа для дураков» Саши Соколова — это книга о подростке, страдающем раздвоением личности. Повествование строится как непрерывный монолог себя с другим собой. Мальчик живет своей внутренней жизнью, в своем собственном времени. Вся внешняя действительность пропускается через его представление о нем. А представления весьма элементарны, не в смысле примитивны, а именно элементарны как простейшие составляющие целого мира: «Первое проживаемое в опыте есть наиболее общая модель для всех людей: мама, папа, бабушка, школа, первая любовь, первая смерть». У героя ограниченные представления о внешней действительности. Но они сопрягаются с богатством внутренней жизни. Пространство «Школы для дураков» ограничено кольцевой железной дорогой, по которой навстречу друг другу ездят поезда из задачника по математике. Эта кольцевая дорога символизирует замкнутость, свернутость вселенной.
Сама «Школа для дураков» — метафора мира, застывшего в законченных формах, где система подавляет индивидуальность. Но в модернизме — и это отчетливо демонстрируется Сашей Соколовым — нет человека вообще, есть уникальная личность, индивидуум. Эта личность не хочет смиряться со временем, неизбежно ведущим к смерти, с пространством, ощутимо враждебным для героя. Герой — максимально изолированная личность, живущая в диалоге с самим собой.
Выстроить какой-то повествовательный сюжет романа невозможно. В мире мальчика стираются все временные понятия, уничтожаются причинно-следственные связи. Герой лишен чувства социального времени, а в его личном субъективном времени все происходит в настоящем. События прошлого и настоящего предстают как одновременные. Саша Соколов постоянно показывает, что то, о чем говорит герой, происходит всегда. Времена совмещаются. Умерший любимый учитель Павел Петрович Норвегов, примостившись на батарее, посвящает мальчика в подробности жизни, припоминает обстоятельства собственной смерти. Герой продолжает учиться в школе для умственно отсталых и вместе с тем уже работает инженером и собирается жениться, при этом он живет на давно проданной даче, катается на велосипеде и предлагает руку Вете Акатовой. «Можно ли быть инженером и школьником вместе, может, кому-то и нельзя, но я, выбравший свободу, одну из ее форм, я волен поступать как хочу, и являться кем угодно, вместе и порознь».
Саша Соколов «ставит под сомнение самый ход времени, растворяя человеческое существование с его неотклонимым вектором от рождения к смерти в субстанциях природы и языка». Герой преодолевает смерть, растворяя ее в вечном круговороте природы, которая вся, «исключая человека, представляет собою одно неумирающее, неистребимое целое». Герой властвует над временем и погружается в стихию языка. Он считает, что имя, название — это бессмысленная условность. Поэтому имя, как и все в языке, текуче, непостоянно. Учитель Норвегов то Павел, то Савл, почтальон то Медведев, то Михеев. И совсем неважно, как «река называлась», «станция называлась».
Саша Соколов устанавливает между словами ассоциативные связи и соответствия. Железнодорожная ветка совмещается в сознании героя с цветущей веткой акации, а она превращается в первую любовь героя Вету Акатову. Расчленив слово, по-новому скомпоновав его элементы, герой из слова «иссякнуть» получает какую-то «сяку», напоминающую по произношению нечто японское. И отсюда возникает целая миниатюра в японском стиле — гора, снег, одинокое дерево; и как бы справка о климате: «В среднем снежный покров — семь-восемь сяку, а при сильных снегопадах более адного дзе». Отсюда железнодорожники Николаев и Муромцев превращаются в Какамура и Муромацу.
Писатель в ряде фрагментов не использует знаков препинания. Предложения, слова, словосочетания свободно перетекают друг в друга, образуя неожиданные смыслы. У Саши Соколова это не игра, а выявление органического свойства языка как «первичной стихии, в которой заключены все возможности развития мира». Благодаря тому, что писатель вызывает образы из слова, он создает удивительный мир, в котором картины зависят от ракурса, от поворота слова. Это и есть модернистское стремление к новому использованию языка.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)