Сочинение на тему: «Бессмертная птица-феникс. Лирика Марины Цветаевой»
Судьба выдающейся русской поэтессы Марины Ивановны Цветаевой, трагически завершившей свой жизненный путь 31 августа 1941 года, до сих пор, даже по прошествии более шестидесяти лет, редко оставляет равнодушным любого, пусть и не слишком эмоционального человека, который хотя бы поверхностно знаком с ее биографией и творчеством.
Родилась Марина Цветаева 26 сентября 1892 года. Через все свою непростую жизнь пронесла Цветаева безмерную любовь к Москве, цикл стихов, посвященных городу ее детства и непревзойденным поэтическим произведениям, когда-либо
Жизнью Марины Цветаевой с раннего детства правило воображение. Воображение, которое пробуждали в ней прочитанные книги и их герои: вымышленные и реальные. Без различия эпох и времен, к которым они принадлежали, а так же независимо от того, существовали они действительно или были придуманы, — все они равноправно жили в душе юной Марины. Знание французского и немецкого языков расширяло границы проникновения поэта, а неведомые эпохи и характеры. Дом профессора Цветаева был пронизан духом Древней Эллады и великого Рима.
Первый сборник стихов был издан в конце октября 1910 года и увидел свет под названием «Вечерний альбом». Это юношеские стихи, ведь Марине недавно исполнилось только 18 лет. Выбор жизненного пути был определен однажды и навсегда. Здесь необходимо отметить, что сквозной линией всего творчества Цветаевой является конфликт духа и тела, быта и бытия. Для уже зрелого мастера любимой темой становится благородное назначение поэта, его служение «своему небу». Это «небо» не пустые высоты, а «высоты огненные». Это оттуда снисходит на поэтов «легкий огонь, над кудрями пляшущий: дуновение вдохновения». Земная примета поэта, по Цветаевой, — «лба осиянный свод», обладатель которого одновременно живет в двух мирах: один мир — наша реальность, другой — «огненное небо». Романтический аскетизм цветаевской Музы — «божественное двуострой дружбы обморочная круть». Главная страсть Марины Ивановны, как следует из ее стихов, поэм и автобиографических эссе, — это высокая заоблачная страсть. Наивысшей точкой ее поэтических откровений можно с уверенностью назвать «Поэму воздуха», которая была написана уже за пределами России, во французской эмиграции, где оказалась сама Цветаева, ее родившийся в Чехии сын, старшая дочь и муж Сергей Эфрон.
Гениальная, но очень трудная для восприятия поэма, в которой описания физических ощущений переплетены с философско-поэтическими озарениями. В первых строках автор поместил себя в одиночную кабину самолета, дверь которой отделяет его от неведомой стихии, куда через несколько мгновений вступит: «Дверь явно затихла, / Как дверь, за которой гость / Стоявший — так хвоя / У входа, спросите вдов / Был полон покоя… «
В «Поэме воздуха» дано первое ощущение и первое осмысление вселенной — вселенной поэта. Происходит освобождение от последних пут воздуха, и лирический герой попадает уже в беспредельность. Перевоплощаясь в своего Гения вдохновения ( в ту самую цветаевскую Музу), автор начинает сам открывать истинный смысл и тайны мироздания. Марина Ивановна всегда искренне ( авозможно, небезосновательно) верила в то, что постижение научным путем, но и с помощью творческих прозрений и поэтической интуиции.
В одном из стихотворений 1934 года, которое начиналось словами: «Тоска по родине! / Давно разоблаченная морока!» — как показатель мироощущения автора проступает весь набор отличительных черт поэта Цветаевой: безразличие к миру и к своему в нем существованию, горечь собственного рождения в мир, горечь от своей «вытолкнутости» из круга людей, от сиротства этой жизни «как она есть». Все перечисленное является у Марины Ивановны ее врожденным, данным ей еще в колыбели свойством. Именно понимание такого положения вещей, невозможность «жить и быть как все» пробуждает настоящих поэтов честно нести нелегкий крест своего предназначения. Хлесткий, и не имеющий себе равных по правдивости цветаевский стих также непостижим в своей философской безмерности. Ни современникам, ни потомкам, пожалуй, не удалось и не удастся понять до конца причудливую метафоричность, многозначительность образного ряда поэта Цветаевой. Она принадлежит уже самой вечности, но никак не отдельной России и периоду, который приято называть «серебряный век русской поэзии»,
(1 votes, average: 5,00 out of 5)