Творческий путь Ивана Шмелева
Шмелев теперь — последний и единственный из русских писателей, у которого еще можно учиться богатству, мощи и свободе русского языка. Шмелев изо всех русских самый распрерусский, да еще и коренной, прирожденный москвич, с московским говором, с московской независимостью и свободой духа.
А. И. Куприн
Все, что написано Иваном Шмелевым, служит глубинному познанию России, ее корневой системы, пробуждению любви к нашим праотцам. До конца своих дней чувствовал он саднящую боль от воспоминаний о Родине, ее природе, ее людях. В последних книгах
«Этот весенний плеск остался в моих глазах — с праздничными рубахами, сапогами, лошадиным ржаньем, с запахами весеннего холодка, теплом и солнцем. Остался живым в душе, с тысячами Михаилов и Иванов, со всем мудреным до простоты-красоты душевным миром русского мужика, с его лукаво-веселыми глазами, то ясными как вода, то омрачающимися до черной мути, со смехом и бойким словом, с лаской и дикой грубостью. Знаю, связан я с ним до века. Ничто не выплеснет из меня этот весенний плеск, светлую весну жизни… Вошло — и вместе со мной уйдет» («Весенний плеск»),
О Шмелеве, особенно его позднем творчестве, писали немало и основательно. Только по-немецки вышли две фундаментальные работы, существуют серьезные исследования и на других языках, число статей и рецензий велико. И все же среди этого обширного списка выделяются труды русского философа и публициста И. А. Ильина, которому Шмелев был особенно близок духовно и который нашел собственный ключ к шмелевскому творчеству как творчеству глубоко национальному. О «Лете Господнем» он, в частности, писал:
«Великий мастер слова и образа, Шмелев создал здесь в величайшей простоте утонченную и незабываемую ткань русского быта, в словах точных, насыщенных и изобразительных: вот «тартбнье мартовской капели»; вот в солнечном луче «суетятся золотинки», «хряпкают топоры», покупаются «арбузы с подтреском», видна «черная каша галок в небе». И так зарисовано все: от разливанного постного рынка до запахов и молитв яблочного Спаса, от «розговин» до крещенского купанья в проруби. Все узрено и показано насыщенным видением, сердечным трепетом; все взято любовно, нежным, упоенным и упоительным проникновением; здесь все лучится от сдержанных, не проливаемых слез умиленной и благодарной памяти. Россия и православный строй ее души показаны здесь силою ясновидящей любви».
И действительно, «Богомолье», «Лето Господне», «Родное», а также рассказы «Небывалый обед», «Мартын и Кинга» объединены не только биографией ребенка, маленького Вани. Через материальный мир, густо насыщенный бытовыми и психологическими подробностями, читателю открывается нечто более масшатабное. Кажется, вся Россия, Русь предстает здесь «в преданьях старины глубокой», в волшебном сочетании наивной серьезности, строгого добродушия и лукавого юмора. Это воистину «потерянный рай» Шмелева-эмигранта. Поэтому так велика сила пронзительной любви к родной земле, поэтому так ярки и незабываемы сменяющие друг друга картины.
Эти «вершинные» книги Шмелева по своей художественной канве приближаются к формам фольклора, сказания. Так, в «Лете Господнем» скорбная кончина отца следует за рядом грозных предзнаменований: это и вещие слова Пелагеи Ивановны, котрая и себе предсказала смерть; это и многозначительные сны, привидевшиеся Горкину и отцу; и редкостное цветение «змеиного цвета», предвещающего беду, и «темный огонь в глазу» бешеной лошади Стальной. Все эти подробности и детали соединяются в единое, достигая размаха мифа, сказки-яви.
О языке стоит сказать особо. Без сомнения, не было подобного языка до Шмелева в русской литературе. Что ни слово, то золото. Волшебное великолепие нового невиданного языка. Отблеск не бывшего, почти сказочного ( как на легендарном «царском золотом», что подарен был плотнику Марты ну) ложится на слова. Этот щедрый, богатый народный язык восхищал и продолжает восхищать.
По воспоминаниям современников можно собрать потртрет Ивана Сергеевича Шмелева: среднего роста, тонкий, худощавый, с большими серыми глазами; лицо старовера, страдальца, изборождено глубокими складками взор чаще серьезный и грустный, хотя и склонен к ласковой усмешке. По отцу он действительно старовер, а предки матери вышли из крестьянства. Родился писатель в Москве в 1873 году, в семье подрядчика. Москва — глубинный источник его творчества. Именно самые ранние детские впечатления навсегда заронили в его душу и мартовскую капель, и вербную неделю, и «стояние» в церкви, и путешествие старой Москвой. Семья отличалась патриархальностью, истинной религиозностью.
Совсем иной дух, чем в доме, царил на замоекворецком дворе Шмелевых, куда со всех концов России стекались рабочие-строители в поисках заработка. «Слов было много на нашем дворе — всяких, — вспоминал писатель. — Это была первая прочитанная мною книга — книга живого, бойкого и красочного слова».
Родители дали сыну и дочерям прекрасное образование. Шмелев-гимназист открыл для себя новый, волшебный мир литературы и искусства. Уже в первом классе гимназии он носил прозвище «римский оратор» и был прославленным рассказчиком, специалистом по сказкам. Страсть к «сочинительству» была необоримой. И некую побудительную роль, безусловно, сыграл А. П. Чехов. На всю жизнь Чехов, с которым он не раз встречался, остался его истинным идеалом.
Юному гимназисту чрезвычайно повезло с преподавателем словесности Цветаевым, который разглядел в мальчике незаурядный талант и задавал ему специально писать сочинения на поэтические темы. Под благотворным влиянием Цветаева в жизнь юного Ивана вошли новые книги, новые авторы: Короленко, Успенский, Толстой. И вот летом, перед выпускным классом, отдыхая в глухой деревне, он написал большой рассказ, причем в один вечер, с маху. И в июле 1895 года, уже студентом, получил по почте журнал «Русское обозрение» со своим рассказом «У мельницы». У него тряслись руки, он ликовал: «Писатель? Это я не чувствовал, не верил, боялся думать…»
Биография писателя Шмелева демонстрирует не раз страстность его натуры. В молодости его круто шатало: от истовой религиозности к рационализму в духе шестидесятников, от рационализма — к учению Льва Толстого, ‘ идеям опрощения и нравственного самоусовершенствования. Поступив на юридический факультет Московского университета, Шмелев неожиданно для себя увлекается ботаническими открытиями Тимирязева, после чего новый прилив религиозности. После женитьбы осенью 1895 года он в качестве свадебной поездки выбирает Валаамский Преображенский монастырь на Ладоге. Так родились очерки «На скалах Валаама». Изданная за счет автора, книга была остановлена цензурой.
После окончания университета Шмелев тянет лямку чиновника в глухих местах Московской губернии. Но и до этих мест уже докатились первые раскаты приближающейся революционной грозы. Такие произведения Ивана Шмелева как «Вахмистр» (1906), «Распад» (1906), «Иван Кузьмич» (1907), «Гражданин Уклейкин» — все они прошли под знаком первой русской революции. Герои Шмелева этой поры недовольны старым укладом жизни и жаждут перемен. Но рабочих Шмелев знал плохо. Он увидел и показал их в отрыве от среды, вне «дела». Сама же революция у него передана глазами других, пассивных и малосознательных людей. Так, из своего лабаза наблюдает за уличными «беспорядками» старый купец Громов в рассказе «Иван Кузьмич». К «смутьянам» он относится с недоверием и враждебностью. Лишь случайно попав на демонстрацию. Он неожиданно для себя ощутил душевный перелом: «Его захватило всего, захватила блеснувшая перед ним правда». Этот мотив настойчиво повторяется и в других произведениях. В те годы Шмелев был близок писателям-демократам, группировавшимся вокруг издательства «Знание», в котором с 1900 года ведущую роль стал играть М. Горький.
Самым значительным произведением Шмелева дореволюционной поры является повесть «Человек из ресторана». Действующие лица повес-тиобразуют единую социальную пирамиду, основание которой занимает главный герой Скороходов с ресторанной прислугой. Ближе к вершине лакейство совершается уже «не за полтинник, а из высших соображений»: так, важный господин в орденах кидается под стол, чтобы раньше официанта поднять оброненный министром платок. И чем ближе к вершине этой пирамиды, тем низменнее причины лакейства. Повесть «Человек из ресторана» стала важной вехой для Шмелева-писателя. Она была напечатана в сборнике «Знания» и имела шумный успех. По мотивам повести был снят фильм с выдающимся Михаилом Чеховым в главной роли.
Шмелев становится широко читаемым, признанным писателем России. В 1912 году организуется Книгоиздательство писателей в Москве, членами-вкладчиками которого становятся Найденов, братья Бунины, Зайцев. Вересаев, Телешов, Шмелев и другие. Все дальнейшее творчество Шмелева связано с этим издательством, в котором выходит собрание его сочинений в восьми томах. Особенность творчества Шмелева этих лет — тематическое разнообразие его произведений. Тут и разложение дворянской усадьбы («Пугливая тишина», «Стена») и драматическая разъединенность пресыщенных жизнью артистов-интеллигентов с «простым» человеком — речным смотрителем Серегиным («Волчий перекат») и тихое житье-бытье прислуги («Виноград») и последние дни богатого подрядчика, приехавшего помирать в родную деревню («Росстани»).
Шмелев встретил Февральскую революцию 1917 года восторженно. Он совершает ряд поездок по России, выступает на собраниях и митингах. Однако взгляды Шмелева ограничивались рамками «умеренного» демократизма. Он не верил в возможность скорых и радикальных преобразований в России.
Октябрь Шмелев не принял. Он отошел от общественной деятельности вовсе. Его растерянность, неприятие происходящего — все это сказалось на его творчестве 1918-1922 годов. В ноябре 1918 года в Алуште он пишет повесть «Неупиваемая чаша». Которая позже вызовет восторженный отклик Томаса Манна (письмо Шмелеву от 26 мая 1926 года). Грустный рассказ о жизни Ильи Шаронова напоен подлинной поэзией и проникнут глубоким сочувствием к крепостному живописцу, который кротко и незлобиво, точно святой, прожил свою недолгую жизнь и сгорел, как восковая свеча, полюбив молодую барыню.
Видя вокруг себя неисчислимые страдания и смерть, Шмелев выступает с осуждением войны как массового психоза здоровых людей (повесть «Это было», 1919), показывает бессмысленность гибели цельного и чистого человека Ивана в плену, на чужой стороне ( «Чужая кровь», 1918-1923). В произведениях этих лет уже ощутимы мотивы и проблематика Шмелева-эмиг Эмигрировать Шмелев не собирался. Об этом говорит тот факт, что в 1920 году он покупает в Алуште дом с клочком земли. Но трагическое обстоятельство все перевернуло. Своего единственного сына он любил очень сильно. И вот в 1920 году Сергей Шмелев, отказавшийся уехать с врангелевцами на чужбину, был взят в Феодосии из лазарета и без суда расстрелян красными. И не он один. Никакими словами нельзя описать страдания отца…
В 1922 году Шмелев принимает приглашение И. А. Бунина выехать за границу и выезжает сперва в Берлин, в потом в Париж. Пережив горе утраты, Шмелев выплескивает чувства осиротевшего отца в рассказах и повестях-памфлетах — «Каменный век», «На пеньках», «Про одну старуху». Но против русского человека Шмелев не озлобился, хотя и многое в новой жизни проклял.
Но из глубины души, со дна памяти подымались образы и картины, не давшие иссякнуть току творчества в пору отчаяния и скорби. Живя в Гра-се, у Буниных, Шмелев рассказывал о своих переживаниях Куприну, которого горячо любил: «Доживаем дни свои в стране роскошной, чужой. Все — чужое. Души-то родной нет, а вежливости много… Все у меня плохо, на душе-то». Отсюда, из чужой и «роскошной» страны, с необыкновенной остротой видится Шмелеву старая Россия, а в России — страна его детства, Москва, Замоскворечье. И он пишет…
Книги «Лето Господне» (1933-1948), «Богомолье» (1931-1948), сборник «Родное» (1931) явились вершиной позднего творчества Шмелева и принесли ему европейскую известность. Эти произведения не поддаются привычному жанровому определению. Что это? Быль-небыль, миф-воспоминание, свободный эпос? Или просто путешествие детской души, судьба, испытания, несчастье, просветление. Мир Горкина, Мартына и Кинги, «Наполеона», бараночника Феди, богомольной Домны Парфеновны, старого кучера Антипушки, приказчика Василь Василича, «облезлого барина» Энтальцева, колбасника Коровкина, рыбника Горностаева — это мир воспоминаний писателя, его маленькая вселенная, наполненная светом одушевления и высшей нравственности.
Иван Сергеевич Шмелев страстно мечтал вернуться в Россию. Перед смертью он заповедал перевезти его прах и прах его жены в Москву для упокоения рядом с могилой отца его в Донском монастыре. В наши дни на Родину возвращаются его книги. Так возрождается его духовная жизнь на родной земле.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)