Стихи Марины Цветаевой на немецком языке с переводом

Мне нравится, что вы больны не мной

Mich freut, daß Sie toll sind: nicht nach mir, Mich freut, daß ich toll bin: nicht nach Ihnen, Daß nie die Erde, das schwere Quartier, Hinwegschwimmen wird unter mir und Ihnen. Mich freut, daß ich weiterhin undressiert Und lustig bleib, ohne die Dame zu mimen, Und nicht erröte in schlecht ersticker Gier, Weil unsre Ärmel sich zu streifen schienen. Auch freut mich, daß Sie vor meinen Augen In Herzensruhe die andere umschlißen Und nicht prophezein, daß ich auf Höllenalaun Geröstet werde, weil nicht Sie ich küsse; Daß Sie, Zärtlicher, den zarten Laut Meines Namens nicht tagnächtlich nutzlos aufbieten, Daß nie man im stillen Kirchenstaub Ein Jubellied singen wird, uns zu grüßen. Ich danke Ihnen — Herz und Hand! — dafür, Daß Sie mich unwissend in Ihnen Tragen: für meine nächtlich stille

Tür, Die seltenen Treffen unter Dämmenrgardinen, Die Nichtspaziergänge im Mondrevier, Für unsre Köpfe, nicht von Sonne beschienen — Dafür, daß Sie toll sind — leider — nicht nach mir, Dafür, daß ich toll bin — leider — nicht nach Ihnen! Übersetzung von Richard Pietraß Мне нравится, что вы больны не мной, Мне нравится, что я больна не вами, Что никогда тяжелый шар земной Не уплывет под нашими ногами. Мне нравится, что можно быть смешной — Распущенной — и не играть словами, И не краснеть удушливой волной, Слегка соприкоснувшись рукавами. Мне нравится еще, что вы при мне Спокойно обнимаете другую, Не прочите мне в адовом огне Гореть за то, что я вас не целую. Что имя нежное мое, мой нежный, не Упоминаете ни днем, ни ночью — всуе… Что никогда в церковной тишине Не пропоют над нами: аллилуйя! Спасибо вам и сердцем и рукой За то, что вы меня — не зная сами! — Так любите: за мой ночной покой, За редкость встреч закатными часами, За наши не-гулянья под луной, За солнце, не у нас над головами, — За то, что вы больны — увы! — не мной, За то, что я больна — увы! — не вами! 3 Мая 1915

Молитва / Gebet

Schenk mir, Christus, doch ein Wunder, Jetzt, sofort, bei Tagesanbruch! O lass mich sterben, in dieser Stunde, Solang noch das Leben für mich wie ein Buch. Halt mir nicht klug das Wort entgegen: «Dulde, noch ist's nicht so weit.» Du hast mir selbst — so viel gegeben! Ich möchte jetzt gehn — alle Wege zugleich! Vor allem: als Zigeunermädchen Raubzüge machen mit Gesang; Als Amazone Kriege bestehen; Für alle leiden bei Orgelklang; Im schwarzen Turm die Sterne deuten; Kinder aus dem Dunkel führn… Das Gestern zur Legende weiten, Mich jeden Tag im Wahn verirrn. Ich lieb das Kreuz, die Seide, Lerchen Und meiner Seele schnelle Bahn. Nach einer Kindheit wie im Märchen, Schenk mir den Tod mit siebzehn Jahrn! 26. September 1909 Tarussa Христос и Бог! Я жажду чуда Теперь, сейчас, в начале дня! О, дай мне умереть, покуда Вся жизнь как книга для меня. Ты мудрый, ты не скажешь строго: — «Терпи, еще не кончен срок». Ты сам мне подал — слишком много! Я жажду сразу — всех дорог! Всего хочу: с душой цыгана Идти под песни за разбой, За всех страдать под звук органа И амазонкой мчаться в бой; Гадать по звездам в черной башне, Вести детей вперед, сквозь тень… Чтоб был легендой — день вчерашний, Чтоб был безумьем — каждый день! Люблю я крест, и щелк, и каски, Моя душа мгновенний след… Ты дал мне детство — лучше сказки И дай мне смерть — в семнадцать лет! 26 сентября 1909, Таруса

Von vier Uhr bis sieben / От четырех до семи

Von vier Uhr bis sieben Im Herz, wie im Spiegel, ein Schatten, Auch unter den Leuten — alleine geblieben… Der Tag geht nur langsam von statten Von vier Uhr bis sieben! Ich brauch keine Menschen — sie lügen Und werden grausam bei Dämmerung. Ich könnte weinen. Zur Schnur Haben die Finger das Tüchlein gewrungen. Hab ich dich beleidigt — verzeih, Doch bitt ich, mich nicht zu betrüben! — Ich spüre unendliche Traurigkeit Von vier Uhr bis sieben. От четырех до семи В сердце, как в зеркале, тень, Скучно одной — и с людьми… Медленно тянется день От четырех до семи! К людям не надо — солгут, В сумерках каждый жесток. Хочется плакать мне. В жгут Пальцы скрутили платок. Еслу обидишь — прощу, Только меня не томи! — Я бесконечно грущу От четырех до семи. Meinen Versen, die ich früh geschrieben, Als ich noch nicht wusste, dass ich Dichter bin, Die wie Spritzer aus Fontänen sprühten, Funkenflug, der aus Raketen springt, Die wie kleine Teufel eingedrungen, Wo der Weihrauch träumt, ins Heiligtum, Versen, ob vom Tod, ob von der Jugend, — Versen, die noch ungelesen ruhn! Verstreut sind sie im Staub der Bücherläden, Wo niemand sie gekauft hat, kaufen wird, Meinen Versen wird, wie teuren Reben, In der Zukunft einst ein Platz gebührn. 13. Mai 1913, Koktebel' ***** Моим стихам, написанным так рано, Что и не знала я, что я — поэт, Сорвавшимся, как брызги из фонтана, Как искры из ракет, Ворвавшимся, как маленькие черти, В святилище, где сон и фимиам, Моим стихам о юности и смерти, — Нечитанным стихам! Разбросанным в пыли по магазинам, Где их никто не брал и не берет, Моим стихам, как драгоценным винам, Настанет свой черед. Коктебель, 13 мая 1913

Für Asja / Асе

Für Asja 1 Wir sind schnelle, von der frischen Sorte, Mit geschärftem Hirn. In jeder Geste, jedem Blick und Worte Ein schwesterliches Zweigestirn. Launenhaft sind unsre Zärtlichkeiten, Fein vor allen Dingen, Wir sind aus Damaskus alten Zeiten — Zwei gezogne Klingen. Weg mit Scheunen und Getreidelasten, Lass die Ochsen heulen! Wir sind zwei, die in den Himmel rasten, Sind zwei schnelle Pfeile. Auf dem Markt der Welt sind wir alleine Sündenfrei. Wir — aus William Shakespeares Werk die reinsten Verse — zwei. 11. Juni 1913 Асе 1 Мы быстры и наготове, Мы остры. В каждом жесте, в каждом взгляде, в каждом слове. — Две сестры. Своенравна наша ласка И тонка, Мы из старого Дамаска — Два клинка. Прочь, гумно и бремя хлеба, И волы! Мы — натянутые в небо Две стрелы! Мы одни на рынке мира Без греха. Мы — из Вильяма Шекспира Два стиха. 11 июля 1913 Ein Vorfahr von mir — spielte Fiedel, Ein reitender Räuber er war. Drum sind meine Sitten von Übel. Es duftet nach Windzug mein Haar! Stiehlt er nicht, der Braune, vom Wagen Mit meiner Hand — Aprikosen? Es ist für mein Tun anzuklagen Der Lockige mit schiefer Nase. Die Heckenrose er drehte Im Mund, während Landmänner pflügten. Er war kein sehr guter Gefährte, Doch zärtlich und kühn in der Liebe. Er liebte Perlen, den Mond, seine Pfeife, Der Nachbarschaft lieblichste Frauen. Mir scheint, es war wohl auch feige, Mein Vorfahr mit hellgelben Augen. Er hat seine Seele dem Teufel verkauft, Um Mitternacht sich nicht zum Friedhof getraut! Ein Messer, hab ich mir gedacht, — Steckte verborgen im Stiefelschaft. Und nicht nur einmal sprang er hervor Hinter der Ecke — katzengleich — rüde… Aus mancherlei Gründen kommt's mir so vor, Als spielte er nie auf der Fiedel! Und so wie der Schnee vom vergangenen Jahr War ihm alles egal. Nur höher im Norden Bin ich, wie mein ehrloser Vorfahr es war, Ein Vagant, nur als Dichter, geworden. 23. Juni 1915 ***** Какой-нибудь предок мой был — скрипач, Наездник и вор при этом. Не потому ли мой нрав бродяч И волосы пахнут ветром! Не он ли, смуглый, крадет с арбы Рукой моей — абрикосы, Виновник страстной моей судьбы, Курчавый и горбоносый. Дивясь на пахаря за сохой, Вертел между губ — шиповник. Плохой товарищ он был, — лихой И ласковый был любовник! Любитель трубки, луны и бус, И всех молодых соседок… Еще мне думается, что — трус Был мой желтоглазый предок. Что, душу черту продав за грощ, Он в поночь не шел кладбищем! Еще мне думается, что нож Носил он за голенищем. Что не однажды из-за угла Он прыгал — как кошка — гибкий… И почему-то я понала, Что он — не играл на скрипке! И было все ему нипочем, — Как снег прошлогодний — летом! Таким мой предок был скрипачом. Я стала — таким поэтом. 23 июня 1915 Der verblichne Foliant hier Hat für Frauen keinen Wert. — Die ersehnte Ars Amandi Einer Frau ist ganz die Erde. Herz — ein Hexentrank der Liebe — Mehr als alle treu. Frauen sind schon in der Wiege Jemands tiefer Sündenfall. Ach, zum Himmel ist's zu weit! Lippen nahn im nächtgen Blau… — Gott, kein Strafgericht! — Du weiltest Hier auf Erden nie als Frau! 29. September 1915 ***** В гибельном фолианте Нету соблазна для Женщины. — Ars Amandi Женщине — вся земля. Сердце — любовных зелий Зелье — вернее всех. Женщина с колыбели Чей-нибудь смертный грех. Ах, далеко до неба! Губы — близки во мгле… — Бог, не суди! — Ты не был Женщиной на земле! 29 сентября 1915


1 Star2 Stars3 Stars4 Stars5 Stars (1 votes, average: 5,00 out of 5)

Стихи Марины Цветаевой на немецком языке с переводом